— Езжай…
Он мягко отстранился, давая девушке возможность залезть на водительское место.
— Езжай и веди себя в дороге благоразумно. Не гони — все одно, мы, куда надо, успеем. Я тебе обещаю.
— Верю.
Марина произнесла это единственное слово так, как говорят его женщины в самые главные моменты их жизни: провожая мужчин на войну, на охоту и рыбалку, находясь в ЗАГСе и в рабочем кабинете мужа. Нужные интонации голоса представительниц слабого пола делали из избранных счастливчиков героев, поэтов, художников, президентов… Теперь в этот список попал Марат.
Когда автомобиль скрылся из вида, он, окрыленный, вернулся в дом, налил себе большую чашку кофе, соорудил бутерброд с колбасой и, плюхнувшись на застеленную кровать, вновь погрузился в чтение.
Как мне недавно стало ясно, я перешел на новый уровень посвящения в организации. На весьма высокий уровень, доступный единицам. Это открылось в общении с Мастером, которому Торквилль меня представил во время нашей рождественской недели в Лондоне. Сегодня я состою в личных сношениях с главой «Асгарда», и мне доверена настоящая тайная доктрина общества, о которой многие его члены не имеют ни малейшего понятия. Доктрина, чья глубина завораживает своим масштабом и фундаментальной основательностью теоретических построений.
Двадцать восьмого декабря ближе к полудню мы с Торквиллем прибыли с визитом в поместье Баннестеров. Там уже присутствовали другие гости: в основной своей массе давние наши знакомые. Достаточно скучное собрание столичных дам и джентльменов, вечно говорящих о политике, скачках, технических новинках, ценах на чай и прочей ерунде им непонятной, но считающейся отличной темой для светских бесед.
После обеда, сбежав от них, я прогуливался в обществе Эдит по саду и предавался рассуждениям о нашей с ней помолвке, назначенной Фицроем Баннестером на апрель будущего года. Едва мы перешли к списку приглашенных, как нас нагнал Торквилль и, рассыпавшись в извинениях, забрал меня у возлюбленной. Он, якобы, торопился представить своего друга некому влиятельному господину, способному оказать содействие в моем продвижении по службе. Этим господином оказался Роджер Воннегут: землевладелец и меценат, знаток истории и философии, поклонник старых английских традиций.
Втроем мы расположились в заснеженной беседке в конце липовой аллеи, и там Торквилль, наконец, не опасаясь лишних ушей, открыл истинную цель моего похищения:
— Разрешите представить Вам брата Тетру, Мастер. — С поклоном молвил он. — Рыцаря, с достоинством выполнившего возложенное на него опасное поручение в Уайтчепл. Адепта Второго круга посвящения. Потомка древнего рода Виндхаузеров, в чьих жилах, возможно, течет кровь первых английских лордов, восседавших за круглым столом короля Артура.
Я опешил. Полноватый, слывущий добродушным чудаком, улыбчивый Воннегут никак не подходил на роль главы могущественного тайного общества. В крайнем случае, он мог бы быть его казначеем или архивариусом — кем угодно, но не тем, кто принимает решения и отдает приказы. Отец Эдит, мой будущий тесть, часто со смехом рассказывал нам историю об экскурсии любознательного Воннегута в анатомический театр, где он упал в обморок при виде вскрытого трупа и потом долго не ел мяса, ссылаясь на мнимый катар желудка. В обморок!.. А мы по его указанию повергли Лондонцев в шок, устроив проституткам кровавую резню…
Видимо, уловив мое замешательство, Мастер заговорил первым:
— Вы смущены, друг мой? Ничего — это пройдет. Смущение в Вашем возрасте — вещь обычная. Но нужно учиться держать себя в рамках: отбросить эмоции на периферию сознания и забыть об их существовании. Иначе мы не сумеем довершить наше общее дело до конца и отдадим инициативу в чужие руки. Ее подберут, присвоят, начнут ею манипулировать… Идеи лежат на поверхности и не принадлежат никому. Ведь ими пользуются по праву первенства и силы. Как женщинами.
— Простите?.. — Не понял я. — Как кем?..
Как женщинами. — Невозмутимо повторил Воннегут. — Они все любят силу и напор, хотя тщательно это скрывают. Дело в том, что любое проявление силы включает в себя эротический оттенок. Символику жажды обладания. Эротизмом наполнены многие жреческие мистерии и шаманские обряды, предметы оккультного поклонения и инструменты магических операций. Вспомните Вальпургиеву ночь. Отчего большинство участниц шабаша — женщины? Оттого, что им необходимо ощущение властного натиска и божественного поклонения. Никакой половой разнузданности. Как можно обвинять замок и ключ в их естественной взаимосвязи? Замок не распутен, ключ его не насилует — он открывает таинственную дверь гармонии. Вы военный человек и носите форму — она эротична по сути, привлекательна в плане утверждения определенных статусных признаков мужского пола. Признаков, требующих постоянного действенного подтверждения. Иначе случается то, что называется «потерей чести мундира». Тут женщины и идеи едины — их нельзя разочаровывать. Они этого не прощают.
— Но история знает множество примеров кротости и смирения, буквально изменивших мир до неузнаваемости. Достаточно вспомнить Христа…
— Иногда слабость — есть сила. Она — осознанный шаг, подвиг, открывающий дорогу к пробуждению масс. Впрочем, пример Христа Вы привели неудачно. Его учение извратили. Иисус не заповедовал своим последователям жечь людей на кострах инквизиции, подталкивать к самоистязанию и запугивать вечными адскими муками. Также он не велел насильно обращать в его веру другие народы, разрушая попутно их культуру и лишая аборигенов исторической памяти. Боги инков умерли на крестах, духи африканских предков подавились облатками Святого Причастия, индейские тотемы послужили материалом для церковных алтарей. Попы неплохо подзаработали на повальном крещении мира. Сколько веков они творили в нем политику, и что из этого вышло? Мы создадим новую церковь. Лишенную некрофилической тяги к загробному существованию и лицемерной покаянной плаксивости ожиревшей буржуазии. Мы будем творить новую политику — справедливую и сильную, политику для всех слоев населения, исключающую возможность шельмования масс дурацкими идеями. У нас есть для этого все предпосылки.
Тайная доктрина
ebooksa