Позывной "Хоттабыч" 2

– Ну вот, уже лучше! – Вновь улыбнулся своей «обезоруживающей» улыбкой рейхсфюрер. – Итак, познакомьтесь друзья: Эрнст Кальтенбруннер – руководитель Имперской Службы Безопасности…

Кальтенбруннер слегка наклонил голову.

– И наш герой – Роберт Хартман! – с гордостью произнес Гиммлер. – Именно он доставил сведения о новых разработках русских в области «сопротивления биомассы Некротическим воздействиям». Группу, конечно жаль… Мы скорбим о невосполнимых потерях… Но, это война, господа! На место погибших героев придут новые, вдохновленные их примером! – Гиммлера слегка «понесло» после принятия дозы Живительной Энергии. – Но достаточно об этом, – опомнился он. – Мы еще успеем отдать им все заслуженные почести. Я так понимаю, Роберт, у тебя на языке крутится сейчас много вопросов. Я прав?

– Да, Генрих…

– Мы нашли нашего воскрешенного Асура, – огорошил штурмбаннфюрера Гиммлер. – Сейчас он находится у русских, в Абакане…

– В том самом Абакане? – переспросил Хартман. – Тюрьме для русских Магов?

– В том самом, Роберт, в том самом! – подтвердил рейхсфюрер. – Твое новое задание, герой – вытащить это Существо из тюрьмы и доставить в Рейх.

– Но… – опешил Роберт, не ожидавший такого подвоха. – Почему именно я? Я даже не знаю русского языка… И есть же специальные агенты Абвера?

– Разреши, Генрих? – неожиданно вмешался в разговор Кальтенбруннер.

– Да, конечно, Эрнст, – милостиво разрешил Гиммлер.

– Наши аналитики из «Аненербе» провели небольшое исследование, Роберт, – начал издалека главный безопасник Рейха. – Они, по моему заданию, внимательно разобрали по косточкам весь твой боевой путь… И знаешь, какая выходит штука, старина? – риторически спросил Эрнст. – Ты самый удачливый сукин сын в наших рядах! Ты умудрялся выживать там, где никто не мог выжить! Где вероятность такого исхода составляла меньше одной сотой процента!

– Умники из института «аномальных Магических проявлений», – подключился Гиммлер, – всерьез полагают считать твою феноменальную удачливость, проявлением настоящего Магического Дара! И если у тебя получиться вызволить пленного Асура из русской тюрьмы – будешь официально считаться настоящим Внеранговым Магом Удачи! Со всеми вытекающими…

Глава 23

1943 г. СССР.

Абакан.

Командир, попытавшийся встать на мою защиту, банально не успел. Да и его вполне можно было понять: из-за общей «заторможенности» (поскольку даже после установки «норматива» Духи продолжали основательно отжирать у Петрова Жизненную Энергию) оснаб стал на редкость нерасторопен и неуклюж. Поэтому короткий «кинжал» Великого Черного Шамана с толстым трехгранным лезвием и ярко светящейся рукоятью, без каких-либо преград с хрустом пробил мою грудь, погрузившись в нее по самую крестовину рукояти.

– Нет!!! – закричал оснаб, бросаясь с кулаками на моего «убийцу», ибо противопоставить Хозяину Абакана было больше нечего. Многочисленные индивидуальные Блокираторы и бурлящий в жилах «коктейль Збарского» начисто отрезали от оснаба от всех его Силовых возможностей.

Но командир не сумел не то, что ударить, а даже прикоснуться к Пожирателю Душ. Повелитель потусторонних Духов лишь немного прищурил свои, и без того узкие хищные глазенки, и одним взглядом, всего лишь легонько мотнув головой, сшиб оснаба с ног! В командира словно ударило тяжелым тараном (выглядевшим для меня размытым темным пятном) и откинуло по воздуху к противоположной стене, в которую он впечатался с оглушительным грохотом и сухим треском. Что могло так трещать, я не представлял. Возможно, что с таким звуком лопались и трещали его кости.

Против всех законов природы тело оснаба не свалилось на пол, а зависло на месте удара о стену. Продолжая держаться одной рукой за кинжал, пробивший мою грудь, Черный Шаман сделал какой-то жест свободной ладонью, словно пытался на расстоянии посильнее придавить командира к перегородке. И это у него вполне получилось – какая-то неведомая сила «размазала» оснаба по стене, словно распятого Иисуса на кресте.

Все произошло настолько быстро, что смогло уложиться между двумя ударами моего изношенного сердца. И вот, когда сердце в очередной раз сократилось, натыкаясь на остро заточенное жало, мое сознание, наконец, померкло. Уже уходя «в темноту» я встретился глазами со спокойным и внимательным взглядом Черного Шамана, в котором плескался «чисто научный» интерес энтомолога к наколотой на булавку козявке.