Проклятая игра

22
18
20
22
24
26
28
30

Как он ненавидел возраст! Это невыносимо — так ослабеть. Он не был немощным, но сотни мелких хворей устроили заговор против него. Язвы на губах или зуд между ягодицами причиняли боль, и редкий день обходился без раздражения на то, что чувство самосохранения заставляет его все больше беспокоиться о теле. Старость плоха тем, понял он, что отвлекает внимание. Невозможно позволить себе роскошь спокойно размышлять. Как только Уайтхед подумал об этом, его что-то кольнуло. Так напоминали о себе его хвори. Постой-ка, погоди, не думай, что ты в безопасности, мы хотим тебе кое-что сообщить: худшее впереди.

Той стукнул один раз, прежде чем войти в кабинет.

— Билл…

Уайтхед моментально забыл о лужайках, о нашептывающей темноте и повернулся лицом к другу:

— Ты здесь?

— Конечно, мы здесь, Джо. Мы не опоздали?

— Нет, нет. Никаких проблем?

— Все в порядке.

— Хорошо.

— Штраус внизу.

В слабом свете Уайтхед подошел к столу и налил себе небольшую порцию водки. Он воздерживался от выпивки до настоящего момента, но этот глоток был в честь благополучного возвращения Тоя.

— Хочешь? — Ритуальный вопрос с ритуальным ответом.

— Нет, спасибо.

— Теперь собираешься обратно в город?

— Когда ты посмотришь на Штрауса.

— Сейчас слишком поздно для театра Почему бы тебе не остаться? Приступим утром, при свете.

— У меня дело, — сказал Той, сопровождая последнее слово самой мягкой из улыбок.

Это был еще один ритуал, один из множества. Старик знал, что дело Тоя в Лондоне не связано с делами корпорации, и ничего не спросил о нем, как обычно.

— Какое у тебя впечатление?

— От Штрауса? В общем, такое же, как после допроса Я думаю, он годится. А если нет — там есть много других.