Проклятая игра

22
18
20
22
24
26
28
30

Марти пытался понять, чего от него ждут, но Сомервейл не дал ему времени сформулировать ответ. После тех трех слов он произнес еще четыре:

— Они выпускают вас, Штраус!

Он поместил голые факты рядом, словно они связаны, словно весь мир в сговоре против него.

— Я поеду с мистером Тоем? — спросил Марти.

— Он и члены комиссии по досрочному освобождению решили, что вы — самый подходящий кандидат для работы в поместье Уайтхеда, — ответил Сомервейл. — Вообразите! — Он издал громкий горловой звук, обозначавший смех. — За вами, конечно же, будут внимательно наблюдать. Не я, но кто-то другой. И если однажды вы сделаете неверный шаг…

— Я понимаю.

— Сомневаюсь. — Сомервейл потянулся за сигаретой, по-прежнему не оборачиваясь. — Сомневаюсь, что вы понимаете, какого рода свободу выбрали.

Разговор не мог сбить нарастающую эйфорию Марти. Сомервейл побежден; что ж, пусть болтает.

— Джозеф Уайтхед, возможно, один из самых богатых людей в Европе, но и один из самых эксцентричных, как я слышал. Бог знает, во что вы ввязываетесь, но я говорю вам: не исключено, что здешняя жизнь покажется вам куда более уютной.

Но его слова не имели значения, Марти оставался глух к ним. От усталости или потому, что почувствовал равнодушие слушателя, Сомервейл закончил свой презрительный монолог так же внезапно, как и начал. Потом он отвернулся от окна, чтобы закончить неприятное дело как можно скорее. Марти испытал потрясение, когда увидел, как изменился Сомервейл. За неделю тот постарел на несколько лет и выглядел так, словно нынешний отрезок его жизни заполняли лишь сигареты и несчастья. Его кожа походила на черствый хлеб.

— Мистер Той будет ждать вас на выходе в следующую пятницу днем. Тринадцатого февраля. Вы суеверны?

— Нет.

Сомервейл протянул Марти конверт:

— Подробности здесь. В ближайшие дни вы пройдете медкомиссию, и сюда приедет человек, чтоб подготовить ваше заявление для комиссии по условно-досрочному освобождению. Ради вас изменили правила, Штраус, бог знает почему. Есть дюжина более достойных кандидатов.

Марти открыл конверт, бегло просмотрел страницы печатного текста и положил их обратно.

— Больше вы меня не увидите, — продолжал Сомервейл. — И я уверен, что этим вы вполне довольны.

Марти постарался, чтобы по его лицу нельзя было прочитать ответ. Кажется, его притворное безразличие разжигало очаг бессмысленной ненависти усталого Сомервейла. Тот оскалился и проговорил:

— Будь я на вашем месте, я бы благодарил бога, Штраус. Я бы благодарил его всем сердцем.

— За что… сэр?

— Но я полагаю, что в вашем сердце не так много места для него, правда?