— Нет. Увы. Мне это и вправду интересно. Ты так неожиданно появилась! И это — только полбеды. Я понимаю, если бы ты позвонила, все такое, но ты приехала туда, где ни разу в жизни не была, и, самое главное — когда? В такой несезон! Тут же сейчас все зависит от погоды — наши места могут стать в течении одного дня неподъездными! И вот, понимаешь ли, ты вдруг оказываешься здесь как ни в чем не бывало!
— Андрюш, — голос Сестры, кажется потеплел, немного напоминая мне прежние, далекие времена, воспринимаемые мною сейчас весьма болезненно — ну, что тебе сказать? Я думала будет сюрприз, тебе будет приятно…
— После того, как мы больше года вообще никак не общались?
— А что тут такого?
Я мнусь, какое-то время не зная, что и сказать, а потом, натерев на терке немного чеснока — равномерно размазываю его в яичнице с той стороны, которую собираюсь отрезать и после подать Сестре.
— Пойдем в комнату! — говорю я ей, взяв две тарелки в руки, — возьми, пожалуйста, если не трудно, хлеб и вилки!
Тем не менее вначале я стараюсь поесть сам. Сестра, глядя на огонь, сидит рядом со своей тарелкой и не прикасается к ней:
«Хорошо» — думаю я тогда, наспех заглатывая большие горячие куски еды — «случись что — я буду хотя бы сыт!».
Перед едой я протираю вилку нижней частью джемпера, который на мне — так оно мне показалось гигиеничнее, нежели я буду есть вилкой, которую держала в руке Сестричка.
Поев, я говорю Сестре, что ей
— Да нет! — она перестает смотреть на огонь в печи и поворачивается ко мне — я не хочу… Спасибо!
Натужно, но на фоне полного отсутствия и так сойдет — она улыбается: «Покушай ты, любимый!» — и закатывает глаза, вроде как от какого-то удовольствия, наверное, не зная при этом, что левый глаз у нее неприятно подергивается.
«Тьху ты!» — думаю тогда я — «а как же я ей тогда чеснок скормлю?».
Приходится импровизировать и придумывать на ходу, но, после многократного повторения, что, дескать, Сестричка, ты ведешь себя, будто и
И вот только лишь Сестра опять попыталась изобразить из себя нечто такое, наверное, что вроде как меня похвалить за вкусную еду (чисто из лести, чтобы бдительность притупить, хотя она у меня с каждой минутой только крепнет) — как она начинает кашлять, еда выпадает у нее изо рта, после чего она выплевывает все, что еще не вывалилось на пол, бросает с силой тарелку, так, чтобы та разбилась, специально так, и выбегает на улицу, по пути сильно оттолкнув меня в сторону, хотя я у нее на пути вроде как и не особо мешаюсь.
Сестру вырывает чем-то зеленым в снег, мотает из стороны в сторону, после чего она падает на землю и начинает туда-сюда перекатываться во все стороны выплевывая какую-то приятно пахнущую прозрачную жидкость синеватого цвета.
— Боже мой! Боже мой! — натужно причитаю я, пытаясь обхватить Сестру за плечи, останавливая и прижимая к себе — Что случилось? Что с тобой произошло?
Тем не менее мне нужно делать вид, будто я еще не понимаю, что происходит:
— Дорогая! Дорогая! Не вызвать ли нам
Но даже сейчас, преодолевая, как кажется, жуткие муки и боль она орет, что ей ничего не нужно, и что вскоре все пройдет.