Крысиный волк

Амти резко захлопнула рот, зажмурилась и вжала голову в плечи, как будто ожидала удара. Открывать глаза не хотелось. Амти думала, что ей станет легче, когда она скажет — не стало. Амти вцепилась в него крепче, отчаяннее. А потом почувствовала, что он поднялся, удерживая ее на руках. Амти только сильнее держалась за него, как зверек, все так же не открывая глаз.

— Шацар, — позвала Амти, но он не ответил. Амти цеплялась за него ногами и руками, но в этом не было нужды, он крепко ее держал. Амти не хотелось открывать глаза, потому что это значило бы — увидеть его лицо. А потом она почувствовала, что он уложил ее на кровать. Еще она почувствовала его руку под юбкой, он стягивал с нее белье. Да, так — сначала он стянул с нее белье и только потом стал расстегивать пуговицы на рубашке. Амти облизнула губы, наугад перехватила его за запястье и поцеловала костяшки пальцев, украшенные татуировками. Молчаливое согласие, в конце концов, он все еще был ее врагом, он был врагом каждого Инкарни, она не могла вслух сказать, что хочет его. Часть Амти думала, что еще плохого может случиться, если она проведет с ним ночь? Все худшее уже произошло.

Шацар сунул руку ей под спину, заставив приподняться, расстегнул на ней лифчик. Амти поддавалась всем его действиям, оставаясь почти неподвижной. Она хотела его, хотела до безумия, и в то же время боялась. С закрытыми глазами все кажется еще более жутким. Амти чувствовала, как скользнула вниз по бедрам ткань ее юбки. Ощущение обнаженности вызвало желание прикрыться, беззащитность и холод заставляли чувствовать себя особенно маленькой. Некоторое время Амти лежала неподвижно, потом снова позвала его по имени. Он не откликнулся, ничего не сказал. А потом он заставил ее согнуть ноги в коленях, и Амти почувствовала его тяжесть, лихорадочное тепло его тела.

В этот момент Амти открыла глаза. Они с Шацаром были на папиной кровати, как она могла не догадаться — папина комната ближе всего к гостиной. Папины вещи, папины книги на полках, даже подушка пахла папиным шампунем, запах который Амти уже почти забыла.

Все здесь напоминало ей об отце, и сейчас это было так неправильно, что почти упоительно. Шацар поцеловал ее под подбородок, Амти выдохнула. В тот раз они были почти одеты, а сейчас — оба обнажены, и ощущение беззащитности и мучительной близости затопило ее. Шацар поцеловал ее в губы, она почувствовала его прохладный язык, и не сразу ответила, не совсем веря, что все происходит с ней. Шацар приподнял ее за бедра, перехватил ее щиколотку, заставив закинуть ногу ему на плечо, вторую Амти закинула уже без подсказки. Амти закусила губу, наблюдая за ним, напряженно и почти испуганно. А потом Шацар двинулся, и Амти почувствовала его в себе. В первый раз боль и кровь не перебили для Амти наслаждения, вызванного опьянением пустотой, но сейчас боль не сглаживалась ничем. Амти чувствовала, что она слишком узкая для Шацара, на глазах выступили слезы. Заскулив, она позвала его по имени, и он остановился, давая ей привыкнуть. Он коснулся груди Амти, сжал сосок, и внутри все свело от возбуждения. Некоторое время Шацар гладил ее тело, пока Амти привыкала к ощущению его внутри себя. Она не могла сделать ничего, тупая боль в сведенных мышцах ног мешала ей податься к нему. Лаская ее, Шацар коснулся самой чувствительной точки, медленно, словно дразня ее, и Амти заскулила снова, на этот раз не для того, чтобы остановить его, а чтобы он продолжил, чем медленнее он ласкал ее, тем больше ей хотелось ощущать Шацара глубже в себе.

Шацар неторопливо двинулся вперед, удержав ее, когда рефлекторно Амти попыталась отползти. Он двигался в ней медленно, и Амти сначала нервно облизывала губы, потом зажимала себе рот, чтобы не застонать. В первый раз он трахал ее быстро, для них обоих не было никакой возможности медлить, впрочем, не было и нужды. Сейчас все было по-другому.

Какое красивое у него было лицо, но по нему все еще ничего нельзя было прочесть. Шацар казался еще белее от света луны, падающего из окна. На его поджаром теле было несколько шрамов, оставшихся вероятно после войны, от пуль. Шацар протянул руку и снял с нее очки, прошелся пальцами по ее щеке — пальцы у него были влажные.

Они были совсем одни в большом, пустом и темном доме. Тишина стояла оглушительная, но кровь билась в ушах у Амти, мешая ей слышать даже дыхание Шацара. Он медленно трахал ее, скорее распаляя, чем заботясь о собственном удовольствии. Сейчас он был совсем другим, чем тогда. Амти ведь и не была с ним по-настоящему, когда он не был опьянен тем, что пьянит всех Инкарни.

Амти хотела спросить его, зачем он это с ней делает, но вопрос каждый раз замирал на губах, когда он входил до конца. Амти не могла его даже поцеловать, она протянула руку, стараясь коснуться его руки, но в этот момент он снова двинулся, и Амти застонала, царапая простынь.

Неужели ему не было противно трахать дочь своего лучшего друга в его постели? Может быть, он решил, если все самое худшее с Амти уже случилось, теперь можно было не переживать? Интересно, ему просто нравятся девочки-подростки или конкретно Амти? Он ведь давно вдовец, был ли у него кто-то после смерти жены? Зачем он снял с Амти очки? Потому что она плохо в них выглядит?

Мысли казались будто бы чужими, они текли в голове отчужденно, независимо от Амти. Теперь все перед глазами расплывалось, Амти провела рукой себе по лицу и почувствовала, что лоб мокрый от пота, а щеки — от слез.

Теперь Амти с трудом могла различать выражение его лица, оттого чувствовала себя перед ним еще более беззащитной. Движения его становились быстрее, ровно вместе с тем, как распалялся у нее внутри голодный, женский огонь. Амти поняла, что двигается ему навстречу не сразу, она инстинктивно двигала бедрами, подаваясь к нему. Шацар перехватил ее поудобнее, помогая ей, притягивая к себе, продолжая ее движения. Мыслей в голове не осталось, наслаждение расходилось внизу живота странной, почти болезненной пульсацией. Амти вскрикнула, голос ее звучал в пустом доме особенно громко. А потом все свело от его движений, и касание Шацара в сочетании с последним, почти болезненно глубоким толчком заставило ее кончить первой. Шацар запрокинул голову, кончая, и это было самое большое проявление его эмоций за все время, что они провели вместе. Амти дышала часто и коротко, как загнанный зверек. Между ног было влажно от его семени и собственной смазки. Шацар сбросил с плеч ее ноги, Амти почувствовала, как же свело мышцы. Она протянула руку, чтобы поймать его ладонь, он сжал ее пальцы поразительно асексуальным движением, будто играл с ребенком, потом улегся рядом. Некоторое время Амти не двигалась, потом перевернулась на живот и приподнялась на локтях, чтобы заглянуть ему в лицо. Взгляд у него оставался затуманенным, на губах играла легкая улыбка. Его пальцы отстукивали по косточке на запястье Амти неясный, неправильный ритм. Амти отчего-то вспомнились эти его психотические привычки из детства вроде черчения бессмысленных схем или повторявшихся, цикличных слов и действий.

Амти поцеловала его под скулу, ткнулась носом в щеку.

— Шацар? — позвала она. Он перевел на нее взгляд, как будто не совсем понимал, что она говорит. Амти поцеловала его, осторожно и медленно, скорее так целуют первого мальчика на первом свидании, чем мужчину в постели.

— Вы мне ничего не скажете? — спросила Амти и удивилась тому, как хрипло прозвучал ее собственный голос. Она не могла снова повторить то, что сказала ему в гостиной, но надеялась, что он не забыл.

— Если А похоже на B в определенных отношениях, есть шанс что А будет похоже на B и в других отношениях.

— Что?

— Обобщение — один из законов формальной логики.

— Вы издеваетесь?

Но Шацар не ответил, Амти вздохнула. Папин запах в комнате она больше почувствовать не могла, зато чувствовала запах Шацара, запах его кожи, ужасно приятный.