Старики умирают от горя, когда сменяются эпохи. Одного не знал бедный господин Танмир — эпох больше не будет.
Шацар мешал ложкой чай, хотя сахара в нем никакого не было. Движение просто завораживало.
— Спасибо, что вызвался привезти мне немного еды.
— Я довольно часто бывал у вас в мирное время, не вижу причин не приехать к вам. Если бы вы сказали про сахар, я купил бы.
— Пустое, — вздохнул господин Танмир. — Впрочем, глюкоза действительно необходима моему мозгу. Мне кажется, я не могу думать из-за этих криков.
Шацар часто приезжал к господину Танмиру, как самый прилежный из его учеников, он изъявлял желание помогать одинокому старику. Все потому, что господин Танмир не желал делиться своей документацией. Каждый из его студентов работал над строго определенными деталями, и картинка никак не складывалась.
Шацар, впрочем, не жалел. В конце концов, ему все равно нужно было бы достать каждую полную версию проекта тюрьмы для Инкарни. Было очень удобно, что она хранилась только у господина Танмира.
Да, удобно, лучше и не скажешь.
Квартира была старая, двухэтажная. Высокие потолки и дорогая мебель красного дерева, хрустальные сервизы и картины популярных когда-то художников. Вся ненужная роскошь молодости господина Танмира причудливо мешалась с разбросанными им записями. Части многостраничных формулы украшали каждую бумажку, затерявшуюся среди дурацких статуэток или валявшуюся на безвкусно-дорогом ковре. Все эти записи, впрочем, были просто бессмысленными игрушками, разминкой для мозгов. Шацар знал, что господин Танмир не разбрасывается ценными вещами.
— Как ты думаешь, чем все закончится? — с тревогой спросил господин Танмир.
— Предсказательная функция логики ограничена в ситуациях аффекта, — сказал Шацар. — Чем угодно. Пятьдесят на пятьдесят.
— Ты умный мальчик. Я до конца, вероятно, не доживу. Сердце.
— Не говорите так, — сказал Шацар, хотя прекрасно знал, что все правда. Он отпил безвкусного чая, пахнущего вчерашней заваркой.
— Тут говори не говори, все для меня здесь закончится, — махнул рукой господин Танмир. — Но вы с Меламом уж постарайтесь пережить эти непростые времена.
— Вы тоже их переживете, — сказал Шацар. Он говорил уверенно и убежденно. Ложь стала для него вторым именем. Мардих говорил, что всякая ложь правда, если в нее хоть немного веришь. Шацар всю веру свою вкладывал в ложь, которую произносил постоянно. Настолько, что ему стало казаться, будто и вправду он — одинокий и злой мальчишка из детского дома, неуживчивый, но вовсе не плохой.
Все было ложью, Шацар был чудовищем, инструментом в руках забвения. И он знал, за чем пришел сюда.
— Я хочу тебе кое-что отдать, Шацар. Я стар, я слаб. Мне не жить, но я хочу, чтобы ты закончил то, что я начал. Я хочу отдать тебе документацию на Бездну.
Они называли проект Бездной. В Бездне должны были быть заключены самые ужасные существа. Название Шацара всегда смешило.
Он отставил чашку, посмотрел на господина Танмира серьезно:
— Нет.
ebooksa