Мгновенно вспотев от страха, я отбежала на безопасное расстояние.
– Ты что творишь такое, маленькая дрянь?!
Батарея была крепкой. Все в этом здании, недавно отремонтированном, было крепким и добротным. На мое счастье. Потому что ту батарею, что была у меня в комнате в общаге, декан вырвал бы в три рывка в таком состоянии.
– Если будете орать, я позову охрану и пожалуюсь, что вы хотели меня изнасиловать, – собрав все свое мужество в кулак, пообещала я и кивнула на его ширинку. – У меня вон и доказательства имеются…
Он дернулся еще пару раз – уже не так сильно. Вероятно, остатками мозга сообразил, что не сможет просто так освободиться. Однако, все что недоставало в его физических возможностях на данный момент, он с лихвой искупал интенсивностью своего тяжелого, налитого кровью взгляда.
Словно посаженный в клетку тигр, он следил за каждым моим движением – будто только и ждал, чтобы наброситься.
– Какая же ты сука, Максимова… – процедил, медленно опускаясь на пол, и усаживаясь спиной к батарее.
Подходя к двери и запирая ее на замок, я слегка закатила глаза. Ага, сука… Слышали. Знаем.
Хоть и обидно – учитывая то, что я могла сейчас спокойно валяться на своей кровати, наслаждаясь местью, а не придумывать, что сделать с обезумевшим деканом, готовым трахнуть все, что движется, а потом догнать и еще раз трахнуть.
– А ничего, что я вас от позора спасаю? – спросила, даже не надеясь на вменяемый ответ.
Однако, как ни странно, получила его.
– Плохо спасаешь, – с мрачным видом Матвей Александрович уставился на свои брюки, все еще безжалостно натянутые вокруг эрекции. Мотнул головой, будто проснуться хотел. – Твою ж мать, с двадцати лет такого не было…
Мне стало интересно.
– А что… в двадцать прям так и было?
Так и представила себе этого голодного молодого самца в застенках какого-нибудь престижного западного колледжа… Говорят, он в Лондоне учился… Вряд ли позволял себе там хоть десятую долю того, чем успел удивить меня… Там с этим шутки плохи, и неважно восемнадцать вам или тридцать пять, под влияниям вы чего-нибудь ядреного, или нет…
В миг посадили бы. А раз не посадили, значит держал себя в руках. Значит и сейчас справится. Пересидит, переспит, попьет водички… А я тут рядышком буду, на всякий пожар. Еще спасибо скажет потом – разумеется, если не догадается, что я же во всем и виновата.
Но, вопреки моим надеждам, Донской снова страдал.
На вопрос мой не ответил, голову опустил и ушел куда-то в себя, слегка раскачиваясь. Спустя еще какое-то время его начало потряхивать.
– Матвей Александрович? – с опаской спросила я со своего места за его столом. – Может скорую вызвать?
Он рывком поднял на меня голову, уставился очумелым взглядом, будто видел здесь в первый раз.