– Мэри, коробка стоит в буфете, на верхней полке. Коробка на двадцать четыре штуки. За банкой с мукой.
– Ты
– Я искал открывашку, – объясняет он. – Купил лимонад. В стеклянной бутылке с металлической крышкой.
– И ты искал ее на верхней полке проклятого буфета?!
– Иди покупай свой мяч, – говорит он. – И возьми мне сигарет. Будь человеком.
– А никак нельзя потерпеть до дома?
– Можешь взять подешевле, – говорит он. – Они похуже, но подешевле. Называются «Гармония премиум». – На вкус напоминают засохший коровий навоз, но ничего. Ладно. Лишь бы Мэри заткнулась. Сейчас слишком жарко для споров.
– И где ты будешь курить? В машине, как я понимаю, и мне придется всем этим дышать.
– Я открою окно. Я всегда открываю.
– А я куплю мяч и вернусь. Если ты все еще будешь уверен, что тебе
Рэя бесит, когда она называет Биза ребенком. Он – собака, и даже если он такой умный, каким его представляет Мэри, похваляясь перед знакомыми, он все равно срет на улице и лижет то место, где у него были яйца.
– Купи себе пару печеньиц с кремом, – говорит он. – Или, может быть, там будет специальная цена на бисквиты.
– Ты злой, – отвечает она. Выходит из машины и хлопает дверью.
Он припарковался почти впритык к зданию магазина, и Мэри приходится двигаться боком, пробираясь между стеной и машиной. Рэй знает, что она знает, что он за ней наблюдает и видит, какая она стала толстая. Он знает, что она думает, будто он нарочно припарковался так близко к зданию, чтобы ей пришлось идти боком, и, может, так и есть.
Ему очень хочется курить.
– Ну вот, Биз, старина, остались мы с тобой вдвоем.
Биз ложится на заднем сиденье и закрывает глаза. Пусть он встает на задние лапы и скребет ими пару секунд, когда Мэри включает музыку и велит ему танцевать, а если она говорит ему (ласковым голосом), что он
Время идет, Мэри не возвращается. Рэй роется в бардачке, ищет хоть какие-нибудь сигареты, которые мог там забыть, но сигарет нет. Зато он находит «Снежок», маленькое шоколадное пирожное с кремовой начинкой, в целлофановой упаковке. Рэй тычет пальцем в «Снежок». Жесткий, как окоченелый труп. Ему уже тысяча лет. Может быть, больше. Может, он приплыл на Ноевом ковчеге.
– У каждого своя отрава, – говорит он. Разрывает обертку и бросает «Снежок» на заднее сиденье. – Хочешь, Биз? Давай оторвись.
Биз расправляется со «Снежком» в два укуса. Потом принимается слизывать с сиденья кокосовую стружку. Мэри наверняка разоралась бы, но Мэри здесь нет.