Вампиры. Сборник,

— Райт, что с тобой? Ты болен? — спросил озабоченно Джемс.

Капитан вздрогнул и сердито взглянул на говорившего, но, увидев дружеское лицо Джемса, он тяжело вздохнул и, положив ему руку на плечо, сказал:

— Джемми, ты кажется, прав: я болен, я схожу с ума.

— Райт, что за идея, что с тобой? — вскричал Джемс.

— Хорошо, Джемми, я скажу тебе, но ты никому ничего не должен говорить. Согласен?

— Ну, конечно же, говори.

Капитан закурил новую сигару и после небольшого молчания заговорил:

— Это началось недавно. Вернее, с той ночи, как я согласился лечь в комнату привидений. Нечего тебе и говорить, что в привидения я не верил и ничего не боялся.

— Ну еще бы, — искренне вставил Джемс.

— В комнате было душно, я открыл окно и вскоре задремал. Сколько прошло времени, не знаю, но внезапно, точно от толчка, я очнулся: в комнате слышался шелест, ну точь-в-точь, как от женского шелкового платья; пряный запах лаванды ударил в нос.

«А, это из шифоньера, что открывал давеча Гарри, а шелестят от ветра занавесы на окне», — подумал я и совершенно спокойно взял сигару и зажег спичку.

При свете спички между складок кроватных занавесей я ясно увидел прекрасную женскую ручку, на пальце которой сверкал дорогой бриллиант. Занавесы тихо шелохнулись, и в образовавшуюся щель заглянуло женское личико. Страшно бледное, с большими черными глазами. Черные локоны были украшены чем-то вроде короны, а на шее лежала нитка розовых кораллов. Я остолбенел. Догоравшая спичка обожгла мне пальцы и заставила очнуться. Все погрузилось во мрак.

Вскочить, зажечь свечу было делом одной минуты. Занавесы на окне тихо колебались, хотя в воздухе не было ни малейшего ветерка; в этом я вполне убедился, поднеся зажженную свечу к открытому окну.

Осмотрев еще раз двери и замки, я снова лег. Сон бежал от меня.

С сигарой во рту, вспоминая все мелочи, я старался дать себе отчет в увиденном, невольно время от времени посматривая на то место, где явилось видение.

Ты, конечно, знаешь свойство лучших бриллиантов Индии быть мертвыми при хорошем освещении и, напротив, в темноте, при малейшем луче света, играть и блестеть, как звезды.

— Ты вспоминаешь об ожерелье индийской богини Дурги? — спросил Джемс.

— Ну да. Такой же точно свет, вернее, игру света я видел при вспышках моей сигары между складок постельных занавесей.

Докурив сигару, я снова встал, снова все осмотрел — и опять тщетно.

Больше я уже не ложился.