Невеста на уикэнд

— Ты — брутальный кактус.

— Хам, — фыркнула я.

— Не-а, я покладистый и соглашаюсь со всем, что ты сейчас скажешь. Как мне еще выпросить тарелку похлебки и три корочки хлеба в собственном доме? — не согласился Колчановский. — Если не проникнешься, начну рычать. Считаю до трех. Один… два… два с хвостиком…

— Ой, как страшно, — ответила я. — Если еда будет пересолена, знай — это слезы.

— Тогда поплачь над корочками, я хлеб с солью люблю.

— Бесчувственное чудовище! — возмутилась я.

— Но чертовски обаятельное, — ослепил меня жизнерадостным оскалом шеф и снова скрылся в комнате.

— Самовлюбленное и эгоистичное, — проворчала я.

— Два на ниточке, — многозначительно донеслось из комнаты, и я, фыркнув в букет лилий, отправилась кормить дорогого работодателя…

Медленно выдохнув, я обернулась и обнаружила, что на кухне остался только Костя, Люся и Александр ушли обратно в гостиную, а я в своей прострации этого даже не заметила. Колчановский стоял за моей спиной, и когда я повернулась к нему, обнял мое лицо ладонями.

— Что-то не так? — спросил он, глядя мне в глаза. — Устала?

— Нет, — я выдавила улыбку. — Всё хорошо, и сил во мне, как в бабе Нюре — на роту пехоты во время марш-броска, — произнесла я, вспомнив оценку тещи дядей Мишей.

Шеф хмыкнул и провел большими пальцами по моим щекам.

— Ты — умница, — похвалил меня Костя. — Всё идет замечательно. И ужин был потрясающим. Мне всё понравилось.

— Это мамины рецепты, — смущенно уточнила я. — У нее еще вкусней получается.

— Всё было изумительно, — повторил шеф. Он убрал руки от моего лица и сделал шаг назад: — Но гости ждут, нам стоит к ним вернуться и желательно с кофе.

— Да будет вам кофе, будет, — сварливо ответила я. — Иди, сама справлюсь.

— У нас будет кофе! — Колчановский воздел руки к потолку, а я закатила глаза, но как только он ушел с кухни, негромко рассмеялась и принялась за дело, уже стараясь ни о чем не думать.

В гостиную я входила с подносом, на котором стояли две чашечки с кофе, и с приветливой улыбкой на губах. Если Люся и Саша оставили нас наедине, значит, думают, что я чем-то недовольна. Мне этого не хотелось, поэтому я жизнерадостно провозгласила:

— Возликуйте, дети мои, ибо снизошла на вас моя щедрость и кофейная благодать.