Я торопливо полез вверх по лозе, свисающей подобно природной лестнице, и без промедления перебрался на другую сторону сухого рва. Я не стал еще раз оглядываться: отсюда башню уже не было видно. Вдобавок, мне совсем не хотелось продлевать опасную разведку.
Сложно сказать, почему я при таком поспешном бегстве не угодил в капкан: то ли мне сопутствовала удача, то ли ловушек вокруг особняка просто не было, — однако теперь, на более открытом участке, пышно поросшем низким кустарником и травами, я вновь обрел бдительность и обратно старался идти по возможности тем же путем, что ранее привел меня к дружественной ели.
Покинув наконец земли Фрайарз-Парка и снова оказавшись на дороге, я отдышался и с удивлением обнаружил, что насквозь промок от пота.
Была некая ощутимая странность в том, что я сумел осмотреть множество комнат заброшенного особняка и ухитрился дважды обойти обитаемую сторожку, в то время как на башне беспрерывно оглядывал округу таинственный наблюдатель! Я задался вопросом, что он высматривал. Если он заметил, как я выходил из особняка, то почему по-прежнему вглядывался вдаль, не сосредоточившись на поместье? Но если он меня не видел и не слышал, мне оставалось поздравить себя с удавшейся тайной вылазкой.
Допустим, второе предположение верно; в этом случае появление человека на башне и его цели представлялись гораздо более загадочными. Кем был он? Что делал в такой час в пустынном Фрайарз-Парке?
Я помнил, что егерь был занят упаковкой вещей в сторожке, и сразу отверг мысль о том, что человек на башне мог оказаться Хокинсом. Сам я видел этого человека только издали и не мог разглядеть его лицо; поэтому мои собственные наблюдения мало чем могли помочь в разгадке тайны.
Вскоре я уже возвращался в «Эбби-Инн», не переставая раздумывать о новом обстоятельстве, затруднявшем расследование. Гаттон был как никогда прав, заметив, что каждая выявленная улика в этом и без того темном деле лишь еще больше запутывала его. Продолжая выстраивать цепочку рассуждений, я незаметно добрался до косогора у Аппер-Крос-слиз; теперь мои мысли были в основном заняты исчезновением леди Бернем Каверли.
Я вспомнил, как доктор Дамар Гриф с отменной учтивостью уверял меня в плохом самочувствии хозяйки Фрайарз-Парка, не позволявшем ей принимать гостей, и вновь задумался о коварстве этого отвратительного евразийца. Запустение в комнатах особняка явственно свидетельствовало, что ни леди Каверли, ни кто-либо иной уже много месяцев, а то и лет, там не жил. Но что все это означало? Для чего смахивавший на цыгана егерь бдительно охранял поместье и подходы к дому?
Объяснение могло быть только одно: все это было только уловкой, с помощью которой доктор Дамар Гриф пытался предотвратить нежелательные визиты в особняк и тем самым скрыть странную тайну его опустошенности.
Самый дух царящего в этих краях запустения, неприятно поразившего меня по приезде в Кросслиз, обретался не где-нибудь в округе, но именно в этой бывшей монашеской обители. Я решил для вящей уверенности порасспра-шивать местных торговцев, пока что мне не встречавшихся: ведь тот факт, что в Фрайарз-Парке никто не жил, был каким-то образом скрыт и от них, людей, чьи обычные деловые обязанности включали визиты в поместье, прием заказов на товары и продукты и так далее. Но и без подобных расспросов я догадывался, как все было обставлено: вероятно, доктор Дамар Гриф или Хокинсы — несомненно, его приспешники — преграждали торговцам доступ к пропавшей, как выяснилось, хозяйке поместья.
Однако смысл всего этого оставался загадкой как для моего воображения, так и для дедуктивного мышления. Если леди Каверли по некоей причине уехала из поместья, с какой целью доктор продолжает вводить всю округу в заблуждение, уверяя, что она по-прежнему там живет?
Дело представлялось мне безнадежно запутанным, и чем больше я о нем думал, тем больше терял уверенность. Но в то же время я не стоял на месте, обнаружив искомую связь — звено, соединявшее одну тайну с другой, то есть с загадкой Ред-Хауса. Этим очевидным звеном, без сомнения, были светящиеся глаза. Тем не менее, я не понимал, как смерть сэра Маркуса могла соотноситься с исчезновением леди Бернем Каверли. Далее, какую роль в этих кознях играет доктор Дамар Гриф? И наконец (это представлялось самой ужасающей загадкой), кем или чем была женщина с кошачьими глазами?
На этом этапе рассуждений я обнаружил, что стою перед трактиром, сейчас погруженным во тьму, и, кажется, слышу за спиной звук шагов; меня охватила паника, согласитесь, вполне простительная при подобных обстоятельствах. Очнувшись от размышлений и заслышав — или вообразив — шаги преследователя на безлюдной, усеянной лунными пятнами дороге, я бросился к черному ходу в «Эбби-Инн», беззвучно молясь о том, чтобы дверь, как заверял Мартин, оказалась незапертой.
Я тут же убедился, что трактирщик не обманывал; дверь распахнулась от первого же легкого толчка, после чего я вдруг осознал, что только и мечтаю побыстрее запереться изнутри. Однако на двери не было ни засова, ни замка, и я поспешил наверх, решив принять меры предосторожности, к которым до сих пор не прибегал, а именно — запереть на ночь дверь своей комнаты.
Войдя в комнату, я нашарил в кармане спичечный коробок и чиркнул спичкой, намереваясь зажечь свечу, обычно стоявшую на шкафчике у кровати. Но сегодня ее почему-то убрали оттуда, переставив на столик у окна. Пока я искал свечу, спичка погасла, а когда я собрался зажечь новую, звук шагов, ранее услышанный мной, приблизился и стал громче; я уже не сомневался, что кто-то бежит по дороге к «Эбби-Инн».
Мне захотелось непременно узнать, кто это, и я, скрываясь в темноте комнаты, подошел к окну и выглянул на улицу. Ярдах в двадцати от трактира, на дороге, я увидел бегущего человека. Судя по тяжелому дыханию, он совсем выбился из сил. Мое удивление только возросло, когда он подбежал ближе и повернулся в мою сторону: я узнал в нем похожего на бродягу человека, сидевшего утром на скамье перед трактиром.
Не понимая, что может означать его появление, хотя и осознавая, что оно бесспорно связано со
— Не зажигайте свечу! — сказал он.
Эти слова, учитывая время и место, показались мне настолько нелепыми, что поначалу я чуть не рассмеялся, но искренняя серьезность незнакомца, его плачевный вид и настойчивость не могли не произвести на меня должного впечатления.
— Почему? — ошеломленно спросил я, все еще высовываясь из окна.
ebooksa