— Поразительно, но он до смешного мне благодарен. Словно я оказал ему услугу и плюхнулся в Атлантический океан с единственной целью — позволить себя спасти.
Едва эти слова сорвались с губ Дика, к воротам Корт-Лейс подкатил экипаж.
— А вот и он! — радостно воскликнул Дик.
Дворецкий, распахнув дверь, объявил о приходе гостя, и в гостиную вошел Александр Маккензи.
Он был чуть ниже шести футов ростом, ладно сложен и на первый взгляд не выделялся исключительной силой. Однако крепкие руки и полное отсутствие лишнего веса намекали на недюжинную выносливость. Темные волосы подстрижены очень коротко, а рыжеватые усы и бородка скрывали квадратный подбородок и решительный изгиб рта. Небольшие глаза обладали странной способностью неподвижно впиваться в заинтересовавший объект. Во время разговора Алек не поглядывал по сторонам, а смотрел прямо на собеседника, что некоторых слегка раздражало. У него была мерная походка путника, способного покрыть за день немалое расстояние, а уверенное поведение выдавало человека, привыкшего командовать. Кожу Алека покрывал тропический загар.
Миссис Кроули с Диком беззаботно болтали, гость же явно не привык к пересудам и сразу погрузился в молчание. От чая он отказался, однако хозяйка все равно налила еще чашку.
— Можете не пить. Просто держите ее в руке. Терпеть не могу людей, которые во всем себе отказывают. Мой дом не место для умерщвления плоти.
Алек мрачно улыбнулся:
— Разумеется, я выпью, если вам так хочется. В Африке я привык есть два раза в день, да так и не отучился — хотя друзьям это и причиняет неудобства. — Он посмотрел на Ломаса. Губы его не дрогнули, однако в глазах загорелся нежный и немного лукавый огонек. — Вот Дик — тот ест слишком много.
— Боже милосердный, да я вообще единственный нормальный человек во всем Лондоне. Ем три раза в день и не отказываю себе в удовольствии выпить чая. Болезнями не страдаю, совершенно здоров. Никаких причуд у меня нет: я не грызу орехи, как белка, не клюю виноград, словно птица, и не верю в пепсин, протеин и прочую чепуху. Я хищник, а не вегетарианец; я пью, когда хочу пить, при этом сознательно предпочитаю алкоголь.
— Сегодня за ленчем мне подумалось, — заметила миссис Кроули, — что удовольствие, с которым вы поглощаете ростбиф, — признак грубой и бесстрастной натуры.
— Я наслаждаюсь вкусной едой наряду с другими радостями жизни и потому с уверенностью смотрю в будущее.
— Почему же? — спросил Алек.
— Потому что, когда человек стареет, ему остается лишь наслаждаться едой. Любовь? Какая любовь в пятьдесят пять, когда позорную лысину уже не скроешь! Честолюбие? Оно уходит, стоит лишь понять, что почести — удел наглых, а слава — крикливых. В конце концов, все мы достигнем возраста, когда всякая страсть кажется суетной, а всякое желание не стоит затраченных усилий — и вот тогда-то у человека с хорошим аппетитом останутся целых три радости: завтрак, обед и ужин.
Алек не спускал с друга глаз. Он привык видеть в Дике взбалмошного мальчишку, который несет чепуху просто ради смеха. Точно так же — умиленно, но свысока — сенбернар наблюдает за забавными трюками тойтерьера.
— Прошу, скажи хоть что-нибудь! — с ноткой раздражения воскликнул Дик.
— По-моему, ты ждешь, чтобы я возразил. Но зачем? Ты говоришь полную чушь: от первого до последнего слова. Но если тебе нравится нести чепуху — я не возражаю.
— Мой дорогой Алек, стальной кулак неуместен в дружеском разговоре. Что это за игра, когда у одного бирюльки, а у другого кувалда?
Люси молча разглядывала гостя, откинувшись на спинку кресла. Два месяца назад Дик пригласил их с миссис Кроули на ленч и познакомил с Алеком, который только-только вернулся из Момбасы. С тех пор они виделись довольно часто, однако Люси чувствовала, что знает о нем ровно столько же, сколько и в первый день, и все не могла понять, нравится ей Алек или нет. Удачно, что он задержится в Корт-Лейс — теперь-то она по-настоящему с ним познакомится: дело явно того стоило. Языки пламени отбрасывали на лицо Алека мрачные тени, придавая ему властный и непреклонный вид. Гость не замечал, что за ним следят, — он вообще никогда не замечал, что вызывает всеобщее внимание.
Люси рассчитывала расспросить о его делах: как прошлых, так и нынешних. Сама мечтая о великих свершениях, девушка жаждала услышать рассказы Алека, тем более что его жизненный путь усеивали загадочные лакуны, которых она не могла заполнить с чужих слов. Он мало кого знал в Лондоне, зато почти весь город знал его с той или иной стороны, причем все были на редкость единодушны во мнении. Алек считался непревзойденным знатоком Африки. За пятнадцать лет он побывал везде, в том числе там, где не ступала нога белого человека, однако ничего не писал о своих приключениях: отчасти из равнодушия к хронике собственных свершений, отчасти от природной скрытности и нежелания пересказывать свои подвиги всем и вся. Ему была свойственна инстинктивная сдержанность и стремление держать открытия при себе. При том, что деяния Алека были неизвестны праздной публике, специалисты ценили их крайне высоко. Его сообщения слушали в Географическом обществе с чрезвычайным интересом (хотя побудить Алека к выступлению стоило немалых усилий), а статьи время от времени появлялись в журнале «Нейчер» и различных этнографических изданиях — в них кратко сообщалось о каком-нибудь открытии или важном наблюдении. Время от времени он выступал в министерстве иностранных дел с докладами о странах, в которых побывал, причем Люси доводилось слышать, что власти ценят его за исключительную проницательность.
ebooksa