— Я говорила: «Если он погибнет как смельчак — мне не о чем сожалеть».
Алек едва расслышал тихие слова девушки и восхитился ее смелости. Люси продолжала едва ли не шепотом:
— Наверное, нашей семье был предначертан такой конец. Я рада, что Джордж погиб, не запятнав чести предков.
— Вы храбрая.
Она медленно покачала головой:
— Нет, это не храбрость. Это отчаянье. Иногда, вспоминая отца, я радуюсь, что Джордж мертв. Он хоть сражался за благородное дело и погиб героически, исполняя свой долг. Вернись Джордж живым, ему пришлось бы нелегко, так что горевать тут не о чем.
Алек не спускал с нее глаз, зная, что она сейчас скажет.
— Спасибо за все, что вы для него сделали.
— Не стоит, — серьезно ответил он.
Мгновение она молчала, а потом подняла на него спокойный взгляд и произнесла своим обычным ровным тоном:
— Скажите, ведь я могу им гордиться?
Не ожидая столь прямого вопроса, Алек чуть промедлил с ответом и испугался, что Люси это заметит. Его удерживали не муки совести, а физическое отвращение ко лжи, от которой Алека воротило, словно от протухшей воды.
— Думаю, да.
— Единственное мое утешение в том, что за отпущенный ему короткий срок Джордж избежал низости и подлости, всегда поступал честно и благородно.
— Именно так.
— Даже перед лицом смерти?
У Алека перехватило дыхание. Испытание оказалось тяжелее, чем он ожидал.
— Он бесстрашно встретил смерть.
Облегченный вздох вырвался из груди Люси.
— Слава богу! Слава богу! Вы не представляете, как важно для меня услышать это из ваших уст. Для меня его храбрость и, главное, его смерть в каком-то смысле искупают грехи отца. Значит, мы не испорчены, и я все еще могу себя уважать, снова могу смотреть людям в лицо. Как я благодарна Джорджу! Он воздал мне сторицей за любовь и заботу, за все мои страхи.