– Чем я могу помочь тебе, сын мой? – спросил священник. – Я пастор Поникенуш.
– А я Янош Сильваши, конюший графини Батори.
По лицу пастора пробежала тень.
– Понятно, – сказал он, протягивая руку. Янош заметил в рукопожатии холодную формальность.
– Я пришел поговорить с вами. – Янош придвинулся к уху пастора. – Но наша беседа должна пройти в надежном месте, дабы никто не услышал. Я друг Виды.
Глаза Поникенуша сверкнули в темноте. Пастор внимательно посмотрел Яношу в лицо.
– Я помню тебя, – кивнул он. – Это ведь ты отвез ее к знахарке.
– Девушка обезумела от боли.
– Я рад, что ты пришел в дом Господень. Нет более надежного места, чтобы поговорить. Под здешними сводами не прячутся жулики, а в темных углах нет шпионов. В нашей смиренной церкви есть только эта комната для верующих. Сядь, сын мой. Пожалуйста.
– Я говорил с графом Турзо, – начал Сильваши. – Он сказал мне, что вы похоронили тела многих десятков девушек…
– Да, это святая правда. Но я сказал графине, что больше не стану этого делать.
– Они были убиты?
Поникенуш облизал губы.
– Что интересует тебя в их смерти, конюший?
– Зная это, я не буду служить графине, святой отец. Я буду искать справедливости.
Пастор Поникенуш склонил голову.
– Да, – наконец проговорил он. – Они были убиты. – В сумерках его глаза блеснули. – В этом нет сомнений. Зверски замучены, и их тела изувечены. Да благословит Господь их невинные души.
– Замучены… А она, что же, отправила похоронить их на церковном дворе?
– Со всеми церковными ритуалами. Она настаивала на этом. Придумав ложь об их смерти, хотя стоило лишь осмотреть их, чтобы узнать правду. Тела были обескровлены через вскрытые вены. Я благословляю их души, но теперь я отказался использовать наше кладбище как хранилище для сокрытия столь дьявольской жестокости.
Янош обежал взглядом скромную церковь, здесь было холодно и мрачно. Грубые восковые свечи испускали едкий запах.