Если несколько отступить от крайней позиции и рассматривать двойственные оценки для оптимального плана, составленного в агрегированных показателях (такой план может быть рассчитан уже в ближайшее время), то и оценки получатся не для всех продуктов, а только для групп товаров, которые рассматриваются в агрегированной модели. Раз оценка одна на всю группу, то внутри товарной группы цены приходится устанавливать на основании каких–то других принципов. Но в общем случае полученная таким образом система цен не дает никаких гарантий сохранения тех стимулирующих свойств, которые обеспечиваются установлением цены именно каждого товара в соответствии с двойственными переменными оптимального плана.
Даже в чисто теоретическом виде концепция цен–оценок пока еще не имеет оснований, чтобы называться концепцией цен реальной экономики. Чтобы получить эти основания, требуется доказать, что цены–оценки смогут выполнять все те функции, которые в экономике возлагаются на цены, ибо если требовать от цен только согласования оптимального плана народного хозяйства и предприятий, то при тех предположениях, которые существуют в теории оптимального планирования, это согласование может быть достигнуто при любых ценах, обеспечивающих предприятиям «положительную» прибыль. Раз оптимальные планы предприятий предполагаются известными, то, с одной стороны, достаточно только оставлять предприятию при всяком случае отклонения от оптимального плана меньшую прибыль, чем в случае его выполнения, и размер поощрения сделать пропорциональным оставшейся части прибыли. С другой стороны, не все функции, которые выполняют реальные цены, система цен–оценок в ее нынешнем виде в состоянии выполнить.
В. В. Новожилову в концепции цен–оценок удалось исправить один из решающих недостатков: необходимость установления нулевых цен на временно избыточные продукты (последнее неизбежно в модели Л. В. Канторовича), А. Г. Аганбегяну и К. А. Багриновскому — другой: необходимость иметь непременно нулевую прибыль для предприятий, что сильно снижало стимулирующую роль цены.
В будущем авторам концепции цен–оценок, чтобы отстоять ее как концепцию цен реальной экономики, необходимо ответить на вопросы о выполнении тех социально–экономических функций, которые несет розничная цена, а именно: о сочетании розничных и оптовых цен, о сохранении стабильности цен в динамике и т. д. Необходимо ответить и на вопрос о том, как обеспечить действительную оптимальность плана в условиях, когда предприятия в целях увеличения своей прибыли будут стремиться завышать нормы расходования ресурсов, подаваемые «наверх» для составления оптимального плана. Те, кто считает возможным отказаться от стабильности цен в динамике, должен ответить на вопрос: можно ли будет указать цены на несколько лет вперед независимо от итогов выполнения данного годового плана и планов ближайших лет? В противном случае обещанное использование местной инициативы превращается в свою противоположность — хозяйственников вынуждают жить только сегодняшним днем и действовать без расчета на перспективу. Одним словом, концепции цен–оценок не хватает экономической доказательности, в этой системе отсутствует обстоятельное выяснение экономических последствий ее хотя бы гипотетической реализации на практике. Это слабость любой гипотезы, и на нее можно было бы смотреть просто как на неизбежное явление, если бы не вредное, несовместимое с научностью стремление затушевать или преуменьшить недостатки цен- оценок, которое встречается в работах некоторых экономистов.
Таким образом, само же внутреннее развитие концепции цен–оценок неизбежно подводит к выводу о том, что хозяйственные решения нельзя принимать, только руководствуясь ценами и принципами хозрасчетных отношений. Необходимы директивные задания центра, фиксирующие оптимальные планы предприятий и обеспечивающие их выполнение. Наиболее ярко эта истина выражена в работе А. Г. Аганбегяна и К. А. Багриновского[112].
Авторы берут линейную модель народного хозяйства, в которой, несмотря на ее простоту, предприятие остается разносторонним: включает несколько технологических способов и имеет локальные ограничения. Предположение о том, что цены на ресурсы принимаются установленными по двойственным оценкам, согласуется в этой модели с тем, что предприятия, выбирая оптимальный для народного хозяйства план, имеют ненулевую прибыль. Это достигается за счет того, что не берется плата за локальные ограничения. Можно показать, что ненулевое значение прибыли значительно повышает ее стимулирующую роль.
Действительно, установив плату за фонды на одинаковом уровне для всех однородных предприятий, мы добьемся того, что то предприятие, которое работает лучше (больше экономит ресурсы), получит и большую прибыль. Если же брать плату за фонды в размере двойственных оценок, соответствующих локальным ограничениям, как это обычно предполагается, то добавочная прибыль, полученная за счет лучшей организации производства, целиком «съедается» платой за фонды. Ненулевую прибыль получают и лучше, и хуже работающие предприятия.
Для рассмотренной А. Г. Аганбегяном и К. А. Багриновским модели справедливо следующее утверждение: существует по крайней мере один объект, для которого оптимальный план локальной задачи не будет единственным, и среди оптимальных планов этого объекта существует такой, который не может войти в оптимальный план народного хозяйства — глобальной задачи. Поэтому исходя только из своих материальных стимулов предприятие вполне может выбрать такой оптимальный для него план, который будет противоречить народнохозяйственному оптимуму. Необходимо, следовательно, директивное решение центра об установлении плана предприятия в соответствии с оптимальным народнохозяйственным планом.
Из результатов, полученных А. Г. Аганбегяном и К. А. Багриновским, вытекает следующий вывод. Уж если для простейшей (линейной) модели даже в случае, когда цены установлены на уровне оценок оптимального плана, не удается обойтись одним лишь материальным стимулированием (предприятия, руководствуясь прибылью в оценках, могут выбрать оптимальный с их точки зрения план, не являющийся оптимальным с народнохозяйственной точки зрения), то тем более нельзя обойтись без установления индивидуальных плановых заданий предприятиям. Плановые задания предприятиям и объединениям составляют основу механизма управления, и только при их наличии хозрасчет сохраняет свой социалистический характер.
§ 3. Система экономических методов управления
Те или иные формы и методы управления используются в зависимости от того, в каком отношении интересы непосредственных производителей находятся к интересам собственника средств производства. Ясно поэтому, что правильное представление о структуре экономических интересов является совершенно необходимым для организации управления социалистической экономикой. Неверное их изображение может вести к подрыву социалистической системы управления и способствовать деформации социалистических производственных отношений. Особенно опасным здесь было бы сужение экономических интересов личности и коллектива при социализме до их материальных интересов. Такое сужение было бы равносильно исключению из состава личных и коллективных экономических интересов целого ряда важнейших интересов, относящихся к коренным экономическим интересам личности и коллектива и являющихся в то же время общественными. Однако подобное понимание личных и коллективных экономических интересов все еще встречается в работах некоторых авторов.
Б. В. Ракитский, например, пишет: «…личный экономический интерес, носителем и выразителем которого является отдельный работник, состоит в обеспечении общественно необходимого уровня удовлетворения потребностей этого работника»[113]. Такое определение личных интересов превращает интересы субъектов производственных отношений из характеристики их положения в системе этих отношений в отражение общественно необходимых потребностей работников. Дефект этого определения выявляется сразу, как только мы обнаруживаем, что важнейший экономический интерес трудящихся, интерес в построении бесклассового коммунистического общества, этим определением не выражен и, согласно этому определению, не входит в состав личных экономических интересов. «В социалистическом обществе, — пишет Б. В. Ракитский, — должен быть самостоятельный носитель общественного экономического интереса, способный действовать в целях его осуществления. Эту функцию выполняет социалистическое общество в целом, представляемое государством»[114].
Б. В. Ракитский в своих книгах нигде прямо не указывал, является ли трудящийся при социализме носителем общественных интересов, или эту функцию выполняет лишь общество в целом, представляемое государством. Оставлять этот вопрос невыясненным и, более того, давать определение личных интересов рабочих и крестьян без включения общественных интересов в качестве главного содержания этого понятия означает оставлять лазейку для немарксистских, буржуазных трактовок социализма.
При организации управления экономикой всегда необходимо иметь в виду, что действия людей исходят из тех экономических интересов, которые ими осознаны. Осознание общественных интересов идет не с такой легкостью, как личных материальных интересов, но, будучи осознанными, общественные интересы становятся интересами, за достижение которых трудящиеся борются в первую очередь. Это вытекает из того, что общественные интересы являются в то же время коренными интересами непосредственных производителей, составляют самую глубокую основу их деятельности в обществе. После того как общественные интересы осознаны, они оказывают непосредственное влияние на деятельность личности как один из самых могущественных экономических факторов.
В составлении планов, отражающих требования научно–технического прогресса, очень велика роль ученых. Капитализм стимулирует научные исследования путем использования одних лишь финансовых рычагов. Другие формы стимулирования либо носят ограниченный характер, либо совершенно ему недоступны.
При социализме материальные стимулы используются. Но по самой природе научных исследований (продолжительность изысканий, непрямая и трудно устанавливаемая количественная связь с экономическими результатами) личные материальные стимулы в науке не могут дать того развития этой отрасли общественной деятельности, какую дают общественные интересы, объективно присущие при социализме каждому работнику.
Необходимо подчеркнуть, что общественные интересы, составляющие при социализме ядро личных интересов непосредственных производителей, оказывают решающее влияние на всю экономическую жизнь, причем эти интересы, будучи непосредственно присущи трудящимся, выступают, следовательно, не только в форме общественной воли, выражаемой государством, но и непосредственно как характеристика социалистических производственных отношений, т. е. положения, которое занимают трудящиеся в этой системе.
По мере развития социализма возрастает выравнивание экономического положения трудящихся, а вместе с ним растет и общность интересов. Так в результате роста общественного характера производства создается прочная основа для укрепления и развития централизма в управлении социалистической экономикой.
Единство интересов трудящихся при социализме не складывается само собой, оно зависит от деятельности людей, от организации общественного производства. Прежде всего это единство обеспечивается объединением на основе общественной собственности на средства производства всей экономики в единое целое, в единый организм, развивающийся по общему плану в общественных интересах. Укрепление и развитие планового централизованного управления социалистической экономикой является основной гарантией единства интересов и успешного осуществления цели социалистического воспроизводства.
Перейдем теперь к непосредственному рассмотрению системы методов социалистического управления.