И тут случилось ещё одно страшное чудо. Закончив речь, дурак вспыхнул жарким пламенем изумрудно-зелёного цвета и в четверть часа сгорел. Всё это время он оставался жив и пребывал в сознании, и кричал страшным голосом от невыносимой муки, а когда потухло пламя, то не осталось от него даже пепла.
В тот день Зигфрид, сын Готтлиба, сговорился с односельчанами, успевшими бежать от страшных пришельцев, и с некоторыми храбрыми и любопытными людьми из других мест, и они вместе пошли в Гросс-Танненбаумсдорф. Когда пришли они туда, то увидели на пастбищном лугу аспидно-чёрный выжженный круг. Один из спутников Зигфрида, имени которого мы не знаем, подошёл к этому кругу и сказал, что земля там спеклась от великого жара и стала твёрдой, как стекло. На лугу лежали палые коровы, но, хотя прошло изрядно времени, разложение не коснулось их туш. Говорят, признаков гниения не было и спустя девять дней, когда господин наместник, которым назначили барона фон Тойфельберга, повелел сжечь дохлых животных. Для этого дела потребовалось большое количество угля, а дым был столь ядовит, что десять простолюдинов, нанятых для этого дела, исполнив его, через седмицу скончались от злокачественных опухолей. А туши животных не столько сгорели, сколько расплавились, подобно смоле, и просочились сквозь землю, подобно воде. И на том месте, где сжигали их, выросла злая трава, лилового цвета, похожая на осоку, но прикосновение к её листьям вызывало сильнейшие ожоги, будто от раскалённого железа, каковые превращались в гнойные язвы, от коих приключался антонов огонь и смерть. Лишь немногие, случайно задевшие это растение, выживали. С трудом удалось жителям окрестных селений истребить дьявольскую траву, да и посейчас, говорят, встречается она местами. Таковые зловещие чудеса явились людям.
Долго искали Зигфрид и его спутники жителей Гросс-Танненбаумсдорфа, но долго не могли найти ни живых, ни мёртвых. Наконец, в лощине за перелеском нашли они несколько десятков жителей злосчастного селенья. Они все были наги, стояли плотной толпой, неподвижно, точно статуи, и невозможно было отличить живых от мёртвых. Большинство и вправду были мертвы, а те, кто был жив, рассказали, как мучили их прихвостни Врага. Они загнали околдованных людей в свой шар и поместили там в преогромный зал, в котором находилось множество зловещего вида машин. Там псиглавцы испытывали людей на этих приспособлениях, приклеивали к их коже странные предметы и так заставляли их ходить, говорить, бегать и прыгать, есть и испражняться; заставляли мужчин предаваться блуду с женщинами, вынуждали совокупляться меж собой людей одного пола, а также насиловать детей и животных. Проклятые демоны силой наваждения заставляли людей испытывать то радость, то горе без причины, то пытали их болью, то рассекали тела на части, то изымали внутренности. Рассказывали, как демоны помещали в прозрачные клетки детей восьми и десяти лет, и у тех появлялись противоестественно-ранние признаки взросления: у мальчиков отрастали бороды, у девочек появлялись груди, притом что рост и сложение оставались детскими. И начинали они, по воле демонов, блудить меж собой, а потом с ужасающей быстротою дряхлели, умирали и разлагались.
И многие люди от великих мук умерли, а иные сошли с ума, а другие умерли впоследствии, и смерть их была страшна. Тела их покрывались пузырями, похожими на ожоги, затем обращались в зловонную слизь, стекающую с костей, и несчастные умирали в муках, всеми покинутые. Иные женщины были беременны или забеременели во время сатанинских пыток, и те, кому суждено было выносить плод, рожали страшных уродцев: двуглавых, со множеством рук и ног, с хвостами, покрытых шерстью либо чешуёю, или напоминающих скорее насекомых, нежели людей. В страхе убивали люди этих созданий и их несчастных матерей.
А Зигфрид и те, кто пришёл с ним, прожили дольше, нежели бывшие пленники демонов, но ненамного. Их кожу покрыли ужасные незаживающие язвы, они извергали кровавую слизь с поносом и рвотой, глаза их слепли, лопались и стекали по щекам. Так, в страданиях телесных и нравственных, влачили они своё существование, пока не умерли. Всех пережил Михель Брюква — он умер спустя пять лет после того, как случился миракль, и, умирая в полном сознании, проклял Божий свет. Он сказал ещё, что нет ни ада, ни рая, что блаженство и страдания человек полной мерою приемлет на земле, а со смертью кончаются ощущения и мысли. Он сказал, что это — истина, и узнал он её на лугу, где сел дьявольский шар.
Прости его, Господи, ибо он уже наказан на этом свете мукой неверия в жизнь вечную! Суди его, малодушного, по милосердию Твоему!
А на том лугу трава стала расти высокой, подобно лесу. Из той травы выходили жуки, огромные, как слоны, и пауки больше Левиафана, и муравьи больше быков, и стрекозы, огромные, как дракон. Насекомые, по воле Врага увеличившие свои природные размеры в сотни раз, в поисках пищи охотились на людей и зверей и пожирали их. И жители окрестных мест в ужасе бежали прочь, бросая жилища и имущество, готовые скорее терпеть нищету, нежели принять смерть от дьявольских порождений. И многие храбрые рыцари отправились биться с чудовищами, и иные вилланы, коих Бог благословил силой и смелостью, помогали им. Многим бойцам удалось снискать славу, но большинство пало ужасною смертью. И запустел бы христианский мир, но по милосердию Божьему страшные существа теряли силу, если шёл дождь, и тогда не составляло никакого труда убить их, а в наступившую зиму почти все они помёрзли. Говорят, что нескольких пауков рыцари захватили живьём, и их купил у наместника за большие деньги король Галиции. Он держал чудовищ в подземелье своего замка на потеху благородным гостям и на страх пленённым дикарям сарматских степей — многие из них нашли смерть в пасти дьявольских отродий.
А по ночам над зачарованным лугом до сих пор клубится светящийся оранжевый туман. Он то покрывает весь луг, подобно обычному туману, то сбирается в лощинах и выходит оттуда в виде столба высотою в два человеческих роста и шириною в четыре фута, и передвигается по ветру и против ветра. Известно, что некоторые удальцы входили в него, и многие пропадали без следа, а другие возвращались вполне здоровыми и не повредившимися в уме, но несравненно пугали всех способности, которые даровал им Враг. Они выходили из тумана, умея сочинять благозвучные стихи и прелестную музыку, каковую исполняли на различных музыкальных инструментах. Они приобретали дар прорицания и нелюдскую силу, позволяющей безоружному человеку в одиночку победить десятерых тяжеловооружённых рыцарей. Эти люди могли также летать по воздуху, и пребывать под водою сколь угодно долго, и проходить сквозь стены, и исцелять наложением рук, и творить иные чудеса. Спрошенные о том, что случилось с ними в оранжевом тумане и каким образом они приобрели свои изумления достойные качества, они не могли ничего ответить. Всё больше и больше является таких людей, превосходящих христиан хитроумием и силой, неуязвимых для меча и креста, разбредаются они по земле, внушая страх людям богобоязненным и соблазняя тех, кто некрепок в вере. Не есть ли они в самом деле предтечи Антихриста, не близится ли конец света? Господи! На всё воля Твоя!
Исписав тринадцатый лист пергамента, Ульрих Кёрхер перечитал написанное от начала до конца, остался им доволен, и лишь после этого позволил себе отложить перо и протереть утомлённые глаза. Было далеко за полночь, но спать не хотелось.
Ульрих подошёл к распахнутому настежь окну. Внизу шумел ночной Гамбург. За пару кварталов к западу что-то горело и ведьмами завывали полицейские сирены — турки и курды делили между собой немецкую землю. С другой стороны, приглушённая расстоянием, громыхала гала-дискотека. Слышался равномерный гул десятков тысяч автомобилей, прорезаемый звуковыми сигналами, голосами людей и другими звуками. Человеческий муравейник не засыпал ни на секунду…
Ульрих был доволен собой. Работа была проделана колоссальная, и в ближайшее время он должен был пожать плоды. А началось всё пару месяцев назад, когда он купил у какого-то наркомана потрёпанный древний фолиант. Поскольку в книге не хватало половины страниц, торчок продал её за бесценок — в блаженном неведении, что сбыл манускрипт Антония Циллергутского, известного среди историков средневекового хрониста. Причём именно этот манускрипт считался безвозвратно утраченным во время второй мировой войны. Ульрих Кёрхер — разносторонний юноша, увлекающийся историей, археологией, уфологией, Моникой Краузе, Снежаной Велчевой, веб-дизайном, хакингом и виндсерфингом — понял, что ему в руки досталось сокровище.
До того знаменательного дня он по много часов проводил в архивах, перебирая древние рукописи, где искал исторические свидетельства о визитах гостей из иных миров на нашу планету, искал и не находил. Более того — исторические свидетельства, на которые ссылались его более удачливые коллеги-соперники, оказывались плодом больного воображения. В указанных ими хрониках, в отмеченных местах ничего подобного не сообщалось. На смену первоначальному энтузиазму пришло неверие и разочарование. Всё чаще посещали его мысли, что уфология — учение, которому он посвятил немало времени и сил и даже написал несколько добротных аналитических статей — на самом деле лженаука, которая держится на дураках и жуликах. Внутренний кризис разрешился гениальным силлогизмом. Ульрих решил не бросать уфологию — занятие, сулящее сенсации, а вместе с ними деньги и славу — но заниматься ею по-другому. А именно — дать волю воображению, что при хорошей подборке «подтверждающих» фактов может принести успех. В это время он и приобрёл упомянутый манускрипт.
Для его целей (которые он поначалу осознавал весьма смутно) сия инкунабула подходила как нельзя лучше. В подлинности самой книги никто не усомнится — благо существуют хроники, ссылающиеся на неё. С другой стороны, содержание её никому доподлинно не известно. Наконец, в книге не хватает половины страниц, и потому отсутствие связи между отдельными её фрагментами никого не заставит подозревать подлог.
Решение пришло из ниоткуда, и Ульрих удивился, как он не додумался до этого раньше. «Раньше ты был глупый энтузиаст, милейший», — сказал он себе, но не обиделся (нужно быть конченным шизофреником, чтобы обижаться на себя самого!), а взялся за дело. Тем более что дел было много. Нужно было найти в книге подходящие листы, отскоблить с них остатки исходного текста и в целом подготовить для ревизии истории. А внесению на освободившееся место описания событий, о которых Антоний слыхом не слыхивал, предшествовал долгий период подготовки, во время которого Ульрих разводил тушь и учился писать по пергаменту. А каких усилий стоил ему финальный рывок, когда он за несколько часов на одном дыхании начертал повесть о псиглавцах! Чёрт возьми, у него даже несколько волос побелели от переживаний!
Зато теперь можно вздохнуть спокойно. «Исторический документ» готов. Вряд ли самая придирчивая экспертиза заподозрит подлог — даже чернила изготовлены из тех, который Ульрих отскоблил от листов, на которых писал Антоний Циллергутский. Готовы и статьи, которые произведут в научном мире фурор. А ведь из этого материала можно высидеть книжку, и неплохую, чёрт бы вас драл во все дыры!..
Мысленное упоминание сексуальных эскапад чёрта развернуло течение мыслей Ульриха в совершенно определённом направлении. Подумав пару секунд, которую из пассий осчастливить своим вниманием, он остановился на Монике и позвонил ей. Моника не имела ничего против того, чтобы через час встретиться в известном обоим клубе. Обрадованный, что всё в жизни складывается так чудесно, Ульрих помчался бриться. Модная трёхдневная щетина не была его стилем, а последние несколько суток он вёл жизнь учёного отшельника и не имел возможности следить за внешним обликом…
— Красавчик! Я думаю, Моника будет рада!
Полувыбритый, облепленный пеной Ульрих подскочил от изумления. За спиной стояла Снежана. Чёрт возьми, как она оказалась в квартире, он же не давал ей ключей!..
— Ульхен, как же ты наивен! Неужели ты думаешь, что мы пронизаем пространство и время, но запертая дверь для нас — неодолимая преграда?
— Как-кого чёрта, Снежок? — прохрипел ничего не понимающий уфолог.
ebooksa