Такого я не ожидал. Несмотря на множество тараканов в этой милой головушке, раньше при общении со мной Марина искусно играла роль воспитанной, интеллигентной эрудированной женщины. И вдруг — вульгарное «трахается» с ее уст. Я был шокирован. А она огорчилась всерьез. И слезы из текли настоящие.
Против женских слез не дано устоять ни одному мужчине. Я подошел, приобнял ее. Поцеловал в щечку, ощутил солоноватый след. Голова закружилась, разум испарился, а мысли улетели черт знает, куда…
Возвращались той же дорожкой. Так же поскрипывал гравий под колесиками, так же ярко светило солнце в безоблачном небе, а приятный ветер осторожно игрался с листочками на деревьях.
Марина выглядела счастливой. Ее лицо не казалось бледным, как раньше, а обычно сжатые губы расплывались в улыбке.
В отличие от Марины, я себя счастливым не ощущал, меня просто использовали. Но дискомфорт возник гораздо раньше, и сейчас безраздельно владел мною. Грызущая изнутри тоска, ожидание нехорошего, предчувствие беды, которая может произойти или, возможно, уже произошла.
Мысли снова и снова возвращались к Томе.
— Маринка, так ты точно не знаешь, куда подевалась Тома?
— Нет, не знаю.
Она сорвала листик с куста и демонстративно его рассматривала.
— Когда ты ее видела в последний раз?
— Утром, кажется, забегала. Или, нет… По-моему, это было вчера… Нет, не вчера, кажется, позавчера…
Она надо мной издевалась.
— Вы же — подружки? — пытался воззвать к совести.
— Мы? Подружки? — изумление выглядело почти искренним. — Славик, у женщины не может быть подружек. У женщины бывают только соперницы…
Я понял, что больше от нее ничего не добьюсь…
— Вячеслав, вы должны мне объяснить, что происходит!
Наталья Владимировна замерла на крыльце, мечом возмездия возвышаясь надо мной. Зрелище не из приятных, ощущения тоже.
Неужели выследила нас с Мариной?
— Разве что-то происходит?
— Куда подевался Владислав, и, кто этот человек, с которым вы разговаривали утром? Что он делает в моем доме?