Мама

Дима сделал очередную паузу, ища глазами "цель", и найдя ее, продолжил говорить.

- Как известно, большинство персонала в первые дни ЭТОГО предпочло взять бессрочный отпуск, и поэтому, с сегодняшнего дня после окончания приема вкусной и сытной пищи, все учащиеся каждой из групп уходя, складывают свои тарелки и прочую посуду со своего стола - в "грязную" бадью. Ну а от группы остается герой, который перемоет всю грязную посуду, и аккуратно выложит ее на стол своей группы ровной стопочкой. Дежурим по очереди, смена - каждый день, ну а кто за кем - ищите в списках, что я сейчас повешу на дверях столовой. Это распоряжение Екатерины Тимофеевны! И еще! - Что бы не было путаницы и споров, я оглашу фамилии тех, кто моет посуду сегодня.

Кореньков начал перечислять список из десяти "посудомоек" на 25 марта.

Заводила 4-й группы - 13-летний пацаненок Миша Ященко, был выбран неслучайно: конфликтный паренек, с гонором, который к тому же очень и очень недолюбливал Диму. - Поэтому и фамилию Михаила Ивановича Ященко, гражданин Кореньков был проинструктирован назвать последней и никак не иначе. Что он к своему удовольствию и сделал. Хотя Дима и не блистал интеллектом, но он уже догадывался, что Главная, как он выражался, "написал махонькую пьеску" и сейчас он играет в ней далеко не последнюю роль.

- 4-я группа, дежурный Ященко Михаил....Михаил, Вы меня слышите. Сегодня Вам мыть посуду за своей группой, - и Кореньков в упор глянул на надувшегося воробушком пацана. Не все, но очень многие увидели, что Кореньков и Ященко смотрят друг другу в глаза, словно перед дуэлью.

26.03.2007г., 09.30 - Ольховский, город Днепропетровск, ул. Ворошилова, - Человек откручивал глазок двери своей квартиры. Зайти внутрь он уже не мог себя заставить, да впрочем, и не собирался. Почти все, что было главного в его жизни - находилось по ту сторону двери. Почти, но не все. - Его дочь Ольховская Дарья Андреевна сейчас была в надежном месте - у его друга Коли Мецо. Равно как те, кого он собирал последние три дня. Ну а укол галоперидола гарантировал ее спокойствие еще на одни сутки.

Тогда, несколько дней назад, он получил звонок от Даши, и узнал ЧТО случилось у них в квартире, когда уже прорывался домой. Даша кричала о том, что бабушку и маму кто-то укусил на улице, дома им стало плохо, - а теперь, а теперь!!! Мать, жена, две младшенькие дочери погодки 10 и 11 лет ... и Дашенька. - Она то, единственная из трех его детей, и успела запереться на кухне. И Ольховский, взломав тогда пустующую квартиру соседей, кувалдочкой взятой из багажника, смог за 10 минут разбить "самодельную" общую стенку кухонной лоджии, сложенную из пенобетона, и вытащить потерявшую сознание от ужаса девочку.

А вот войти в квартиру и взглянуть - во что превратились его родные он так и не смог. - Ни тогда, ни день или два дня спустя.

Он их видел несколько раз в маленький "театральный" бинокль - четыре неподвижные фигурки, стоящие у окна. Но это были всего лишь фигурки, очень похожие на его бывших девочек, жену и маму. И он хотел запомнить их именно такими, а не теми, во что они превратились. А еще он хотел их похоронить, упокоить, но только не оставлять их тут и так.

Защитой от извлечения дверного глазка снаружи обеспечивается большинство выпускаемых глазков, но около месяца назад какой-то доброжелатель ударом молоточка разбил их глазок, и он сам поставил дешевую китайскую версию. Все равно они с Лидочкой планировали ремонт и вкладываться в дорогую оптику прижимистый Ольховский тогда не стал.

И вот, наконец, глазок был извлечен, и он сразу услышал, как с той стороны двери раздалось мерное топтание, а в нос ударил резкий запах ацетона. Сердце Ольховского сжалось: внутренняя дверь, всегда запертая, сейчас была открыта. Значит тогда, кто-то из девочек успел отрыть первую дверь, но не успел или не смог справиться со второй и выскочить на улицу - к спасению и жизни.

Тоненькая трубочка для перегонки вина, взятая у Коли, была просунута им в образовавшееся отверстие. К концу трубки он прикрепил обычную "воронку".

Свет вдоль всего их коридора все еще горел, но двери квартир были заперты. У одной из них стояла обычная кухонная табуретка - очень удобное приспособление для пожилой женщины, которая не хочет ставить сумки на пол, пред тем как открыть дверь.

Вернувшись к своей двери с табуретом и встав на него для удобства, Ольховский начал медленно лить в воронку из тяжелой двадцатилитровой канистры. Потом поставил на пол опустевшую, и взял такую же вторую.

А еще через 10 минут, сидя в Колином Джипе, он смотрел, как погребальный костер хоронит то, что раньше было его семьей и его домом.

26.03.2007г., 09.30 - Днепропетровск, ул. Виноградова, балкон 7-этажного дома, - Его звали Игорем, и ему было 38 лет. Уже вторые сутки он стоял на балконе своего дома. Был он в семейных трусах, футболке и одном тапке. Второй тапок оставался в квартире, где сейчас находились его жена, тесть и теща - голодные и неживые.

Седьмой этаж - плохая высота: слишком высоко для прыжка в низ, и слишком низко для гарантированного самоубийства. Игорь знал это, поэтому от подвигов Тарзана он сразу отказался.

Превалирующим чувством, которое довлело над ним вчера - был жуткий холод. Его не могло ничего перебить - ни страх, ни отчаяние. Ему оставалось лишь мерзнуть и кричать, надеясь на спасение.

Около шести часов вечера он видел, как из соседнего окна попытался вылезти Павлик - мальчишка лет 14. Возможно, он хотел в прыжке достать перил его балкона, но этот прием ему не удался и он упал на землю. Видимо по-своему удачно - криков боли слышно не было.

Это было вчера, - еще вчера ему было очень страшно и очень-очень холодно.