— …Нет проблем, Джонни. Твое музыкальное образование, не успев начаться, с настоящего времени ограничится уроками бальных танцев. Поверь мне, уж этот артистизм тебе когда-нибудь сгодится не меньше боевых искусств сэнсэя Тендо.
Вам это ясно, прайвит Джон?
— Йес, сэр!
«Во! Спасибо Фил Олегычу, а пианино пускай отец в детский сад подарит…»
В «Триконе-В» Филипп Ирнеев появился в точно намеченное время в прекрасном настроении. Никем не замеченный он взбежал по лестнице на шестой этаж, в приемной незримо прошел мимо долговязой Ксюши, мечтательно уставившейся в потолок, и без стука, без звука притворил за собой дверь в кабинет госпожи исполнительного директора Вероники Триконич.
— Ника! Я наконец понял, на что похожа твоя Ксюша Сиськи-на-Каблуках. Она — спиннинг катушкой вверх.
— Опаньки! Мистер Фил Ирнив радуется жизни с американским оптимизмом. С молодой женой до потери пульса миловался, многажды любился, сходился… Небось, и Маньку с Патриком окрутил?
— Йес, мэм!
— Но для радости такой от медосмотра и внутримышечных инъекций я тебя не освобождаю, милок. Спускай-ка портки там за ширмочкой, и ко мне с голым передом и задом…
«Господи, благослови докторов и всю кротость их…»
Убедившись накоротке, сколь идеален порядок в подопечном организме, немилосердно нашпиговав его в обе ягодицы необходимыми препаратами, доктор Триконич принялась за массаж пациента и приступила к другому волнующему ее вопросу:
— Братец Фил, удумал, чего с Анфискиной задницей делать будешь?
— Есть варианты, Ника. От паллиативных до радикальных. Сольешь мне по сети последнюю психофизиологию барышни-стажера. И мы с доктором Суончером поразмыслим, посудачим насчет ее полудюжины прельстительных двойных округлостей под длинным платьем, сзади и спереди.
— Вот они какие, рыцари и джентльмены! Сплошь развратники и совратители невинных девиц. Ясен перец, в интересах орденского служения.
Между прочим, Анфиска-то от тебя в безумном восторге, вот-вот понесет в истерической беременности.
— Не верю!
— Правильно делаешь. Хотя обаял ты ее, милок, по самые бабские придатки. Ровно наколдовал, зачаровал, приворожил нечестиво. Вагиной девка, конечно, не хлюпает, чай, свой мужчинка имеется. Но симпатией и доверием к тебе она преисполнилась по шейку матки.
— Посмотрим…
Предвижу, дельце у тебя есть, ускользнувшее от недреманного ока барышни-неофита Анфисы.
— Так точно, рыцарь. Пал Семеныч Булавин советует действовать пошустрее. Дело довольно неясное, нетипичное, чреватое секулярными чреватостями, как ты говоришь.