Мысленно представив себя в убежище, Филипп не меньше Вероники испытал так хорошо ему знакомую радость. На душе словно бы Светлое Воскресенье Христово наступило. Вопреки календарям и пасхалиям.
«Господи Иисусе, мы же сработали как надо!!! Чисто вошли и чисто вышли… Так-то! В пришествии добра отступает зло… И девочку Нику я развеселил…»
На прощание Вероника тепло улыбнулась и томно задержала в своей руке ладонь Филиппа:
— По-моему, брат Фил, мы с тобой становимся одной командой. Такое иногда бывает… В ясновидении я могу почти рассмотреть вход в твое убежище…
Помалу воздаяние тебе, компаньон ты мой. Здрав буди и люби меня…
Одарив свежеиспеченного компаньона античным харизматическим пожеланием всего хорошего, подкрепив классическую латынь вкусным сочным продолжительным поцелуем в губы, Вероника крепко хлопнула дверцей. И с разбойничьим посвистом сорвалась, махнула не глядя с места вдоль по пустынной чистой улице. Не жалея форсированного двигателя и новеньких покрышек.
В зеркало заднего вида она не посмотрела, потому как ручалась: Филька не останется надолго столбенеть на тротуаре, оторопело таращась ей вслед.
«Мальчонка — сильненький харизматик. А у тебя, моя миленькая барышня, кой-какой ретрибутивный отходняк начинается.
Ей-ей! Давай-ка поскорей дуй в убежище, покамест тебя в сексуальных бабских рефлексах не скрутило, не завязало в черти что и сиську в бантик…»
Вероника не ошиблась. Не прошло и пяти секунд, как рыцарь Филипп в рефлекторной четко отработанной психофизике рассредоточился на фоне оштукатуренного в серое цокольного полуэтажа ближайшего здания. «Уйдем на время от мира и века сего».
Много ли мирянам до них дела? Верно, очень мало, — отметимся, читатель, пошлым обыденным штампом.
Поэтому довольно скоро о случайной встрече с двумя харизматиками и думать забывает хиповатый центровой подросток, оказавшийся невольным свидетелем их нежного и долгого аноптического прощания рано поутру на тихой улице. В красных марафонских трусах, в белой майке с цифрой «один» он, видимо, спозаранку наслаждается безлюдьем, утренней тишиной и здоровым образом мирской жизни. На груди спортивный флэш-плейер трубочкой, в ушах затычки с музыкой. Сумка-набрюшник. Конский хвост по спине…
«Ей-ей, нам навстречу», пробежку трусцой малый совершает, любительствует, спортсмен. Видать, в направлении детского парка, «из рака ноги, козерог скачет…»
В свою очередь любитель раннего городского моциона издалека увидел, как из пыльной мышастой «мазды» с областными номерами неуклюже вылез рабоче-крестьянский лох. Какой-то кривобокий. Морда красно-кирпичная. И такого же кирпича просит. Наголо стрижен, черно-серый прикид гопника.
Высадила конкретного гопника и сама выскочила из машины высохшая, что тебе лавровый лист, коричневая морщинистая тетка-вешалка. Платок серо-буро-малиновый, жлобский расписной цветастый балахон с розанами.
«Во, растопырилось во весь тротуар, село. Понаехали тут, гопота», — мимоходом неприязненно подумал юный столичный житель. Он без нужды с опаской обогнул встречных, перешел от трусцы на рысь и убежал себе дальше в фирменной майке под первым номером.
Войдя в убежище, Филипп сперва развернул, расправил плечи, вернул собственной фигуре спортивную молодцеватость и самодовольно, удовлетворенно оглядел свою стать в большом, широком зеркале с полу чуть ли не до самого потолка.
Зазеркалье его тоже удовлетворило. Ранее такого здесь не водилось, как и многого другого в помещении, нынче превратившемся в уютный зальчик-подвальчик, «извольте-позвольте», представший винным погребком.
Наверху, в приплюснутых амбразурах подвальных окон мелькают нижние конечности прохожих, где-то, когда-то, куда-то скачущие, шаркающие подошвами, бегущие вприпрыжку, ковыляющие, марширующие, шкандыбающие, цокающие шпильками-каблучками, целеустремленно ступающие, чеканящие шаг, подволакивающие ноги… Либо как-нибудь иначе спешащие за какими-то делами, интересами.
Там снаружи, извне.
ebooksa