Копье. Гробница

Еще один выстрел. Пуля, направленная вниз тяжестью повисшего на его руке зверя, прошла под грудью вцепившейся в него твари и попала ей в брюхо. Пронзительный визг смешался с завыванием раненных шакалов, и Холлоран поежился от режущих ухо звуков. Высвободив свою руку из ослабевших челюстей, он отбросил умирающее животное прочь от себя. Зубы зверя ободрали кожу вокруг запястья Холлорана.

Он нагнулся, чтобы поднять с пола фонарь, и плавно перевел его луч на груду тел раненных пожирателей падали. Те, которые еще могли двигаться, ползли к нему; некоторые пытались подняться и ковыляли на перебитых ногах; несколько зверей билось в предсмертных судорогах, лежа на брюхе. Тряпки и рваный матрац в углу, на которых лежало несколько еще чуть шевелящихся тел, потемнели от крови человека, смешавшейся с кровью животных.

Держа оружие в одной руке, свободно свесившейся вдоль бедра, Холлоран наклонился, чтобы взять с пола черную сумку, в которой лежали запасные магазины, ни на секунду не сводя лучей своего фонаря с извивающихся на полу тел. Вой утих, сменившись низким угрожающим рычанием. Он медленно вышел из-за двери и обогнул ее, направляясь к выходу из комнаты, стараясь не делать резких движений.

Хромой шакал внезапно прыгнул на него, но ослабевшие лапы уже не держали раненное животное, и шакал тяжело свалился у ног Холлорана; челюсти щелкнули, и послышалось грозное горловое ворчание. Холлоран проскользнул за дверь, пока остальные звери готовились напасть все вместе, медленно продвигаясь вперед. Он потянул дверь на себя — она заскрипела и плотно закрылась с негромким стуком. Он услышал, как шакалы царапают дерево с обратной стороны.

Он прислонился к дверному косяку, опустив голову на поднятую руку, с трудом сдерживая дыхание, чтобы дать себе хоть немного оправиться от пережитого ужаса.

Но тотчас же вскинул голову, услышав шум на ступенях лестницы. Выпрямившись, собравшись с духом, он осторожно подошел к перилам верхней лестничной площадки. Шакалы быстро взбирались вверх по ступенькам; Холлорану были видны их спины. Перегнувшись через перила, он перестрелял их одного за другим, стараясь целиться в головы, чтобы убивать наверняка: разрывные пули, попав в кость черепа, превращали голову животного в бесформенное кровавое месиво.

Первый шакал застыл на месте, затем упал, скатившись на две-три ступеньки вниз, придавив своим телом зверя, бежавшего вслед за ним. Третий, напуганный звуками выстрелов, метнулся в сторону, прочь от мертвых тел, но, получив пулю в плечо, взвыл и, перекувыркнувшись через несколько ступенек, скрылся из виду.

Холлоран быстро пересек лестничную площадку и остановился на самом верху лестницы, спустившись лишь на несколько ступенек. Он посветил фонарем вниз. Только два трупа лежали у подножья лестницы.

Он начал осторожно спускаться по скрипящим ступенькам. Ему хотелось поскорее выбраться из этого склепа; он думал о том, что еще может ждать его внизу. Было бы очень хорошо, если бы только что убитые им звери оказались последними, отставшими от своры.

Сверху до него все еще доносилось царапанье в дверь и жалобное поскуливание раненных животных.

Перешагнув через два неподвижных тела, Холлоран сошел с лестницы и начал медленно отступать к выходу на крыльцо дома, не спуская глаз с коридора, ведущего к задней двери. Повесив сумку на плечо и зажав тоненький фонарь в зубах, он нащупал дверную ручку и попробовал повернуть ее. Ржавый механизм поначалу не подавался ни на пядь, затем ручка с трудом повернулась. Однако тяжелые засовы — по одному наверху и внизу — были целиком покрыты ржавчиной, и Холлоран решил, что ему вряд ли удастся сдвинуть их с места.

Он подумал, что в эту дверь, очевидно, уже много лет никто не входил. Ему очень не хотелось выбираться через черный ход, ведущий на задний двор. Поэтому он вошел в первую комнату, расположенную с правой стороны коридора.

Холлоран был уже на полпути к окну, когда на его вытянутую руку что-то капнуло. Он остановился. Еще несколько капель скользнуло по его щеке. Он направил луч света на потолок и увидел, что сквозь потрескавшуюся штукатурку протекает кровь. И в ту же секунду за дверью раздалось грозное рычание.

Шакал прыгнул на него, прежде чем он успел прицелиться. Он упал, уронив фонарь. С грязного пола поднялось целое облако пыли, когда два тела обрушились на старый паркет. Фонарь ударился о стену и погас, покатившись по полу.

В наступившей темноте Холлоран с трудом различал очертания фигуры тяжелого зверя, навалившегося на него. Зубы шакала клацнули возле самого горла Холлорана. Он вцепился в шкуру животного, пытаясь оттолкнуть морду со щелкающими челюстями от своего лица. Ему пришлось выпустить из рук свой пистолет — одной рукой он не смог бы отразить нападение зверя. Длинные лапы животного были гораздо крепче и мощнее, чем они казались на первый взгляд; острые когти рвали одежду, больно царапая кожу. Холлоран почувствовал, как кровь тонкой теплой струйкой стекает по его запястью, и понял, что она сочится из раны зверя. Рывком приподняв навалившееся на него сверху тело одной рукой, он нащупал окровавленное плечо и крепко вцепился пальцами в рану. Шакал отпрянул с пронзительным, тоненьким визгом, но Холлоран не выпускал его, все сильнее нажимая на пробитое пулей плечо. Холлоран знал, что строение скелета собак и волков делает их менее уязвимыми по сравнению с человеком, и нервные узлы и болевые точки на теле этих животных найти нелегко. Но сильный удар по шее, чуть повыше плеч, оглушил зверя, и неподвижное тело распростерлось у ног Холлорана. Не теряя ни секунды, чтобы не дать шакалу оправиться после удара, Холлоран бросился на него — его руки проскользнули под плечами животного, пальцы крепко сплелись позади его шеи. Резко подняв локти вверх, Холлоран сломал грудину шакала одним сильным и быстрым движением. Хрустнула кость, и животное тяжело повисло у него на руках — шок убил его мгновенно.

Холлоран разжал руки, и безжизненное тело тяжело повалилось на пол. Не останавливаясь даже для того, чтобы перевести дыхание после отчаянной борьбы, Холлоран начал шарить по полу в поисках оружия. Схватив найденный пистолет и черную сумку с остальным снаряжением, он подошел к двери и закрыл ее — теперь шакалам (если, конечно, хоть одна тварь еще осталась в доме) до него не добраться. Подойдя к окну, он нащупал задвижку. Она открылась с трудом. Однако как он ни пытался хоть чуть-чуть приподнять оконную раму, она не поддавалась — очевидно, древесина рассохлась и крепко заклинила окно.

Не желая тратить лишнее время, он отошел от окна на полшага и, прикрыв глаза одной рукой, разбил стекло прикладом своего автомата, осторожно пролез через неровное отверстие и спрыгнул на землю. «Мерседес» стоял всего в нескольких десятках шагов от кирпичной стены дома.

Он сделал лишь несколько шагов к машине, когда оконное стекло в верхнем этаже со звоном разбилось, раздался жуткий визг, и длинные, поджарые тела стали прыгать вниз.

Он пошатнулся, когда первый шакал упал, зацепив его плечо, и упал, когда второй зверь с визгом покатился ему под ноги. Он не мог даже приблизительно сказать, сколько еще их было вокруг него, и знал, что у него слишком мало времени, чтобы вытащить из сумки автомат и снять предохранитель. Оттолкнув от себя ближайшего шакала, он приподнялся; пинком отшвырнул другого зверя — от ран и ушибов при падении животные ослабли, их движения стали более медленными и вялыми. Он почувствовал, как чьи-то челюсти цапнули его за лодыжку. Приподняв шакала с земли, он швырнул его в сторону и изо всех сил побежал к «Мерседесу», на ходу доставая «браунинг» из кобуры. В это время из-за туч показался краешек луны. Распахнув дверцу машины, он бросился на сиденье. Переложив револьвер в другую руку, он взялся за ручку, чтобы захлопнуть дверцу, но тут до машины добежал еще один шакал. Протиснувшись в узкую щель между дверцей и корпусом, зверь попытался укусить его, и Холлоран отпрянул в сторону, чтобы избежать острых клыков. Придерживая дверцу правой рукой, левой он приставил дуло автомата к голове шакала и выстрелил. Зверь дернулся, и его тело тяжело обвисло — передние лапы были уже в кабине, задние свешивались из машины. Холлоран столкнул труп на землю и закрыл дверцу.

Несколько минут он сидел неподвижно, уронив голову на скрещенные руки, тяжело опираясь о руль машины. Грудь его бурно вздымалась. Наконец он поднял голову и обернулся назад, чтобы поглядеть на сторожку, из которой он только что выбрался. Жуткое зрелище предстало перед ним: тощие фигуры, напоминающие волков, бродили вокруг, поднимая острые морды к луне, воя и скуля от боли; их хромота и неровные, судорожные движения напоминали сложный ритуальный танец.