Саведжи

Не прошло и нескольких часов, как Вернон утратил надежду на помощь. Но обнаружил, что не один. В висках горело. И не только от крови, прилившей к голове. Он пытался поднять тревогу, раскачиваясь и ударяясь о стену. Потом бился головой о твердую поверхность, однако достучался лишь до головной боли. С тех пор он просто болтался, тихо рыдая. Слезы стекали по его лбу, и хотя он иногда пытался ослабить веревки, которые его связывали, Вернон Инглиш знал — ему конец. Даже когда люк открылся, он посмотрел на него лишь спустя некоторое время. На него уставились две пары глаз. Несмотря на полумрак, он тут же узнал лысину Титуса Саведжа и напряженный взгляд его сына.

— Он готов? — спросил мальчик.

Титус спустился в подвал. Он отошел от связанного человека, висящего вниз головой, и достал из заднего кармана бумажник. Вернон тут же узнал в нем свой.

— Вернон Рэй Инглиш, сорок четыре года, белый. Частный детектив, не удивительно. Разведен, живет один.

— Это хорошо, — сказал Иван, подбираясь ближе к отцу, — правда же?

— Это значит, что его не скоро хватятся, — сказал Титус, теперь меряющий Вернона взглядом. Он шагнул ближе к охваченной ужасом жертве, которая приглушенно ахнула в момент, когда Титус начал нежно нажимать на его бока и живот. — Печень немного увеличена, наверное, часто пьет, но почки в хорошем состоянии.

— Он выглядит достаточно здоровым, — заметил Иван. — Насколько может быть здоровым такой уставший человек.

Титус похлопал Вернона по левому бедру и отступил назад.

— Его нужно развязать и помыть, — сказал он. — И, конечно же, побрить.

Вернон отвечал на каждое его слово писком и хныканьем.

— Я могу сделать все это, — охотно сказал Иван, поворачиваясь к отцу. — Я могу... все могу.

Какое-то время Титус раздумывал.

— Очень хорошо, — сказал он, но, покачав пальцем, предупредил: — Просто будь молодцом, хорошо? Я позволю тебе сделать это лишь потому, что доверяю тебе, и из уважения к этому джентльмену.

— Я не подведу тебя, папа. Обещаю.

Иван смотрел в глаза отцу, который спустя мгновение кивнул.

— Мой мальчик, — наконец сказал Титус и взъерошил ему волосы. — Пора сделать из тебя мужчину.

Вернон оглушительно шумел. В панике он начал брыкаться так, будто был охвачен пламенем. Титус с Иваном молча наблюдали за этим, словно видели подобное уже не раз. Наконец, Титус обхватил мужчину одной рукой и подождал, пока тот успокоится. Затем нагнулся и выдернул кляп у него изо рта.

— Отпустите меня! — начал молить он, одновременно хватая ртом воздух. — Что бы вы ни хотели со мной сделать, мы можем притвориться, будто того никогда не было.

— Мы можем так поступить, — согласился Титус. — Однако мне нужно думать о своей семье.

Вернон изо всех сил старался сохранить самообладание.