Бракин налил ещё чаю, закрыл печную трубу, походил по своей каморке.
— А больше в подземелье никто не появляется?
Рупь-Пятнадцать поперхнулся чаем, закашлялся. Вытаращил глаза на Бракина и тихо спросил:
— Откуда знаешь?
— Догадался.
— Ой, — сказал Рупь-Пятнадцать, опасливо покосившись на Бракина. Поднялся. — Засиделся я у тебя. Отогрелся уже, и то ладно, спасибо.
Бракин положил ему руку на плечо:
— Я даже догадываюсь, кто ещё в твоём подземелье появляется…
Рупь-Пятнадцать съёжился и спросил жалобным голосом:
— Кто?.. — так, как будто и сам боялся ответа.
— Наташка.
Рупь-Пятнадцать упал на табурет, вытаращив глаза.
— Да ты как узнал-то?
Бракин подумал, потёр лоб.
— Цепочку выстроил… — не совсем понятно объяснил он. — Сначала Лавров, тот, что пса пристрелил во время первой облавы. Потом исполняющий обязанности губернатора Густых. Потом — она, Наташка. Они все мёртвые, и все ходили, как живые. Это потерянная душа, древние египтяне называли её Ка. И ещё было предсказано, что Египет будет сражаться и победит в некрополе. В царстве мёртвых, значит.
— Ка, — тупо повторил бомж и слегка встрепенулся. — А Лавров — это кто?
— Говорю же, тот самый генерал, который собаку застрелил.
— Андрейкину-то? Джульку? А! — понял Рупь-Пятнадцать. — Зна-аю!..
Бракин тоже выпил чаю, и начал быстро собираться.
— Вот что, Уморин-Рупь-Пятнадцать. Ты ведь сейчас к себе, в свой "гараж"? Ну, так я с тобой пойду.