Собачий род

Он вспомнил Катьку, испытав легкое беспокойство. "Как бы не подохла, однако!", — подумал он.

И снова прибавил шагу, хотя прибавлять было уже некуда. Скоро кончится лес, откроется заболоченная равнина, за ней — ещё лес, уже родной, исхоженный вдоль и поперёк, в котором каждое дерево было ему знакомо, и в каждом жила родная, зовущая его, Стёпку, душа.

Он добежал до равнины. И по инерции сделал ещё несколько скользящих шагов. И встал прямо, даже слегка откинувшись назад. Кажется, упал бы, — да лыжи мешали.

Прямо у него на пути, на белом-белом снегу лежал — ещё белее снега, — громадный зверь.

Он смотрел мимо Стёпки, куда-то в лес, а может быть, на облака над лесом. Стёпка тоже невольно оглянулся. Не заметил ничего странного, и снова повернулся к зверю.

Но зверя уже не было.

Стёпка набрал в рукавицы жёсткого снега, потёр глаза-щёлки. Сморгнул, стряхнул лишний снег.

Никого не было вокруг. На много дней пути вокруг — ни единого человека, да и зверь попрятался, притаился, или ушёл к верховьям, в сторону Страны Великого Энка.

Стёпка снова пошёл вперёд, но замедлил шаг, зорко всматриваясь в каждую впадину, ямку в снегу.

Волчица не оставила следов.

И что бы это значило? — ломал голову Стёпка до самой окраины своего, обжитого леса. Душа чья-то приходила, однако. Для чего-то вышла на свет, легла поперёк пути. Хотела что-то передать Стёпке, однако.

Стёпка вспомнил Тарзана, его внезапное появление в этих Богом забытых местах. И ему стало нехорошо. "Плохо, видно, сейчас псу, однако. Или подох, или помощи просит. Чем помогу?"

Радость его сразу улетучилась, и Стёпка продолжил путь в угрюмом раздумье.

* * *

Черемошники

Уже второе побоище в цыганском доме привело к тому, что цыган попросили пожить пока у родни, а в доме расположилась засада спецназа.

Остатки изрешечённых пулями шкур, пожравших трупы, увезли криминалисты, и, по слухам, отправили в Москву.

А может и не отправили: Москва до сих пор пребывала в полной уверенности, что в Томске произошла локальная вспышка бешенства, и предпринятые меры — карантин, массовые обязательные прививки антирабической вакцины, отлов бродячих животных, — дали положительные результаты.

Так что, невесело думал Бракин, скорее всего все вещдоки сейчас где-нибудь под надёжной охраной, и родственники ничего не знают о погибших, тщетно обивая пороги прокуратуры и прочих органов, и посылая слёзные послания президенту Борису Николаевичу.

Борис Николаевич, должно быть, плакал, читая их, но мужественно утирал слезу. Он знал: великие реформы всегда требуют великих жертв.