* * *
— Ты вот что, Стёпка, — вдруг сказала Катька. — Оставайся, однако, Стёпка, у меня.
Она допила четвёртый стакан чаю, лицо её покрылось бисеринками пота. — Со мной живи.
Стёпка замер на секунду, не донеся стакан до рта.
— Тесно у тебя, однако, — осторожно, дрогнувшим голосом, ответил он.
— Ничего! Летом к избе пристройку сделаешь. Просторно будет, как в фатере: две комнаты.
Стёпка отвернулся, засопел.
Наконец выговорил тихо:
— Боюсь я.
— Чего? — удивилась Катька.
— А женщин, — всё так же тихо ответил Стёпка, отвернувшись.
— Чего-о? — поразилась Катька.
— Женщин, говорю, боюсь. Я никогда с женщиной не жил… Была у меня невеста, да сбежала. С тех пор один живу, однако. Да и старый я. Да и ты Катька, погляди на себя, — совсем почти без ног.
— Ноги уже маленько ходят, — обиженно сказала Катька. — К весне точно снова ходить буду. А то и бегать! Спасибо собаке — ведь это она меня вылечила.
Стёпка промолчал.
Катька посидела, утёрла лицо тряпкой, служившей кухонным полотенцем, и добавила:
— Только в супружестве, сам знаешь, однако, — не ноги главное. Али уже забыл? Остальное-то у меня всё на месте, как у всех. А может, ишо и получше, чем у некоторых-то…
* * *