Тем сильнее она становится? Не сказала бы. По сравнению с теми разами, когда у меня была возможность её рассмотреть, лиса выглядела куда несчастнее. Она словно перенесла тяжёлую болезнь, или же продолжала болеть. Шерсть тусклая и свалянная в сосульки, лучи из глаз были не столь ярки, как в зеркале. Но они были. А ещё — она явно похудела. Если бы с неё внезапно осыпалась вся шерсть, то передо мной бы сидел костяк, обтянутый кожей. Но сидел, гордо задрав голову.
— Что с тобой случилось, подруга? — спросила я, чувствуя вместо страха только жалость. — И как прикажете тебя подавлять, если при первом же взгляде хочется облизать и накормить?
Лиса вздохнула и что-то глухо проворчала, смотря на меня взглядом тяжело раненного измученного животного. Возможно, ей пришлось несладко как раз из-за того, что я не торопилась её принять?
Я протянула лапу и легко, самыми подушечками тронула… противницу? Язык не поворачивался её так назвать. Ведь это была моя часть. И бороться с ней — всё равно, что бороться с собой: иногда нужно, конечно, но особого прока не будет. Нужно принять и полюбить такой, как есть.
Лиса от моего прикосновения покачнулась и что-то прошипела. Наверняка что-то важное, потому что она прошмыгнула мимо меня и села рядом с дверью. Не перед, а именно рядом. Было видно, что каждое движение ей даётся с большим трудом, в отличие от моей рыси, для которой любой прыжок — в удовольствие. А вот лису сейчас двигало только упорство и необходимость.
— Ты хочешь, чтобы я открыла эту дверь? — неуверенно спросила я и взялась зубами за ключ.
Лиса дёрнула головой и заскулила. Тоненько и очень жалобно, не делая, впрочем, ни единой попытки помешать. «Твой выбор», — прозвучало столь ясно, что я отпрыгнула от двери.
На краю сознания послышался далёкий смех. Гадкий Велес, уверена: это он развлекается. Как помочь, так его нет, а как поразвлекаться — так пожалуйста. Сидит где-то там на небесах на мягком облачке и наблюдает за разыгрываемым представлением. Только для меня это не театр, а жизнь!
— Велес, неужели ты на самом деле предлагаешь разменять мои воспоминания на второго Зверя? — возмутилась я уже вслух, даже не рассчитывая на ответ.
— А как ты хотела? За всё нужно платить, — прогрохотало совсем рядом.
Сам бог явиться не соизволил, но хоть ответил — и то хлеб. Правда, ответ оказался совсем не таким, как я ожидала.
— Я не могу выбросить часть себя. И второй Зверь, и мои воспоминания — это части меня.
— Ты прекрасно жила в последнее время без обеих этих частей, — заметил он. — Выберешь память — второй зверь развеется. Ты же этого хотела?
Теперь мне казалось, что я хотела совершенно другого. Невозможно же выбросить того, кто без тебя погибнет. Да что там погибнет — уже начал погибать.
— Он не от тебя, поэтому тебе всё равно, — обвиняюще бросила я.
Лиса обречённо опустилась на пол и положила морду на лапы. Только глаза вспыхивали красными огоньками, напоминая, что она здесь, смотрит на меня и собирается принять любое решение. Но где же обещанная борьба? Почему она покорно ждёт смерть?
— Не совсем. Все звери — мои дети, — возразил Велес. — Даже если они испорчены влиянием Тёмного.
— Она не испорчена. Она хотела мне помочь.
— За что и пострадала, — заметил он. — Потратила больше, чем могла, а восстановить нечем, потому что ты вашу связь не принимаешь. Не покажи она тебе кусок прошлой жизни, не была бы сейчас так слаба. Не всё, что выглядит страшно, — плохо, и не всё, что выглядит красиво, хорошо. Её связь с Тёмным я почти оборвал, осталась одна ниточка, которую порвать можешь только ты.