Волков нехорошо сверкнул зелёными глазами и медленно пошёл к выходу, подёргивая обрубком хвоста. Ничего, вот доберётся до него Анна Васильевна — и обрубка не останется. Сопровождавшая штабс-капитана Поленька семенила рядом с чрезвычайно довольным видом.
— Зачем же вы так, Александр Михайлович, — пеняла она. — Могли бы сразу признаться в своих чувствах, а не бросаться вызовами на дуэль. Вы думаете, я не догадывалась? Вообще, военные не должны быть столь скромны. Понравилась барышня, так скажи ей это, а не вызывай мнимого соперника на дуэль. А что если бы Николай Петрович пострадал? Лиза бы расстроилась.
Возможно, Волков бы нашёл что ответить, но его рот был занят ценной ношей. Этак открой не вовремя — и без части хвоста останешься, живо кто-нибудь на сувенир утащит, если уж за трофей выдать не получилось.
Разочарованные зрители тоже устремились к выходу, обсуждая дуэль, прервавшуюся на самом интересном месте. Похоже, Волкова не слишком любили и хотели посмотреть, как его размажут по полу. Потопал к выходу и медведь, на которого я посмотрела через призму лисьего взгляда. На удивление в нём просматривалась какая-то зелень, но была она слишком неявной, слишком заплывшей жиром крупного зверя, укладывающегося на зиму спать. Я повернулась к Николаю.
— Почему ты не говорил, что у тебя два Зверя? — мурлыкнула я. — Я так испугалась, когда увидела одного Волкова. Решила, что он тебя уже всё…
Меня даже передёрнуло от воспоминания о том ужасе, что я испытала, когда решила, что потеряла Николая.
— Неприлично хвастаться тем, что даровано богом.
— Оля же говорила, что ты отмечен Велесом, — вспомнила я. — Она это имела в виду? Что у тебя разведывательная и боевая формы?
— Наверное, — смущённо кашлянул Николай.
Тут я вспомнила, что сама Оля наотрез отказалась показать своего Зверя. Значило ли это, что у неё только одна форма, и та — боевая? А у Петра Аркадьевича? А я? Если у меня есть второй Зверь, то получается, я тоже отмечена Велесом? Вопросы теснились в голове, но наружу я их благоразумно не выпускала — не те это разговоры, которые нужно вести при посторонних, пусть посторонние почти все уже ушли, а я могу поставить полог от прослушивания.
— А почему Волков магией не воспользовался? — спохватилась я.
— Он же знает, что на меня не действует, — чуть удивлённо ответил Николай.
— Так это ментальная, и то потому, что вы родственники. А другие виды?
— А другие на меня тоже не действуют. Особенность такая, — смущённо пояснил Николай. — При частичной трансформации. Про неё Саша знал, а про вторую форму — нет. Я бы её и не показывал, но выходить против волка в первой — чистое самоубийство. Зубами-то меня запросто загрызть можно.
— А с цесаревичем?..
— В него как раз магией швырнули. Я закрыл, это для меня было неопасно.
Было непривычно видеть его столь большим и воинственным. Даже для того, чтобы лизнуть в нос, пришлось приподняться на задних лапах.
— Ты мой герой, — торжественно сказала я. — Жалко, что хвост пришлось отдать, я бы повесила в рамочку над нашим камином… Эх, не судьба… Но я и без него никогда не забуду этот день.
Он смущённо повёл плечами, на которых сразу встопорщились иголки. Как жаль, что они не прошлись по Волкову. Не могла Поленька чуть позже кинуться на защиту. Не проинтуичила, что раненного героя выхаживать надёжнее. А так — хвост приставил и ходи человеком, пока не прирастёт. У людей хвостов нет, заботиться не о чем.
Внезапно внутри что-то зазудело, словно кто-то звал к себе и срочно. Я взглянула на Николая, его морда тоже выражала задумчивость.