– Да это мои дружбаны с района! – не знаю, зачем сказала.
– А тест Роршаха поможет нам с тобой…
– А почему Роршах-шморшах?! Мюррея[5] хочу, по-взрослому! – Я щелкнула пальцем по таблице, и она спланировала на пол. Психологи обожают эти игры в капризных подростков. Так они чувствуют себя отважными укротителями в клетке с тигром. Людям льстит, когда им дают возможность показать свои сильные стороны.
– Ты и Мюррея знаешь? – психологичка расцвела. Только что не добавила: «Возьми конфетку».
– Правда, принесите Мюррея! Я вам сказочку расскажу…
Психологичка с сожалением заглянула в ящик стола:
– Я не приготовила Мюррея. Но если хочешь, я принесу. Начнем с шестнадцатой таблицы?
– Фу, нарушение инструкции!
Она засмеялась, и я вместе с ней. Пусть думает, что со мной можно ладить. Сейчас мне нужно только, чтобы она отстала, хотя бы на несколько минут. Я должна подготовиться. Я должна прийти в себя, умыться, наконец. А то сижу тут, красавица, с красными глазами и распухшим носом. Я должна эвакуировать всех из лагеря, пока не наступила ночь. И психологичка мне в этом поможет.
30 июля (остался 2741 день)
Холодно. Тучи. Дурацкая программка на телефоне показывает лето и плюс семнадцать, а у меня зуб на зуб не попадает. Я иду вдоль серых домов по серому городу, и колесики чемодана дребезжат за мной по тротуару.
Из общежития меня выгнали сегодня утром: экзамены я сдала, впереди остаток лета, гуляй до осени! Тетка с матерью подсуетились и уже в обед прислали с проводником путевку в лагерь. Ясно: не хотят меня видеть дома. Вместе с путевкой мне выдали ключи от питерской квартиры какого-то неизвестного родственника: «Он сейчас на даче. Поживешь до послезавтра, польешь цветы и поедешь в свой лагерь». Хорошо придумали.
Дома, в Москве, я не была с самого июня, когда уехала сюда, в Питер, поступать в училище. И, похоже, еще долго не появлюсь, ведь после лагеря сразу начнется учеба… Ну и пусть! Не хотят меня видеть – и не надо.
Город завывал ветром. Вместе с путевкой и ключами мать прислала серебряные сережки. Очень смешно! Смешнее будет только лицо хирурга, если мне и вправду вздумается проколоть уши. Любая рана затягивается на мне меньше чем за минуту. Я уже представила, как сижу такая в кресле, а тетка в смешной хирургической робе щелкает пистолетом над моим ухом: раз – готово. Второе раз – готово.
– Ну вот, а ты боялась. Можешь идти. Не забывай дезинфицировать…
– А второе? – спрошу я, сделав невинные глаза.
– Что «второе»?
– Ухо вы мне не прокололи!
Для порядка она все-таки взглянет на мои уши – и обалдеет! Вроде колола, а тут чисто, ни раночки. Но, конечно, проколет еще раз – мало ли, решит, что задумалась и забыла. Я тогда сделаю невинные глаза и скажу:
– А второе?
ebooksa