Я стояла и лыбилась как ненормальная, глядя на эти дырочки по периметру окна. Неизвестный родственник, хозяин квартиры – свой. Хотя чему удивляться! Да у меня вся семейка уроды, кроме матери. Она еще надеется, что у меня это пройдет, поэтому в разговоре избегает звериных тем и дарит серебряные сережки. Отрицание – защитный механизм. Глупо – но кто я, чтобы критиковать чужие защитные механизмы? А дядька – свой, и это здорово. Все уроды вроде меня жутко радуются, когда находят своих.
Я заглянула в лунный календарь на телефоне. Сегодня он обещал спокойную ночь, тяжелая будет только завтра. Но как-то я последние месяцы не доверяю календарю.
Напевая про себя: «Дядька свой, дядька свой», я пошла искать инструменты. На дырочки по периметру окна, которые выдали дядьку, крепятся саморезами скобы. А на скобы – цепь. Я натягиваю зигзагами, чтобы Тварь ночью не сиганула в окно.
Наугад я открыла шкафчик в прихожей и получила на голову рулетку и катушку скотча. Вот и инструментики нашлись! Спасибо, что не топор. Покопавшись, я отыскала в шкафу шуруповерт и взялась за работу. Скобы и цепь я припасла заранее. У меня в рюкзаке всегда есть скобы и цепь. И добрый килограмм саморезов с дюбелями.
Неизвестный родственник такой же урод, как и я. Жаль, что мы не знакомы. Я гадала, какой он, а сама крепила скобы. Краем глаза я поглядывала на корешки книг: «Мифические чудовища», «Оборотни», куча всего по психологии и про волков. Добрая половина литературы – в точности как у меня, будто из дома не уезжала. «Чудовищ» я тут же сковырнула с полки и бросила на диван: полистаю, если уснуть не удастся. И тут зазвонил телефон. Городской. Где-то в углу, в книжных завалах пищала невидимая трубка.
Пока я думала, удобно ли отвечать, находясь в чужой квартире, пока эту трубку искала, сработал автоответчик. Длинный сигнал противно пискнул, и хрипловатый мужской голос заговорил:
– Александр Сергеевич, здравствуй. Посмотри вечерние новости, думаю, тебе будет интересно.
Так я узнала, что неизвестного родственника зовут как Пушкина. И еще, что в квартире где-то есть телевизор.
Телик отыскался в шкафу, за закрытой дверцей. Дядька, наверное, специально спрятал, чтобы не разбить в тяжелые ночи. Пульт лежал там же. Я включила.
Сперва показывали всякие мировые катаклизмы: где война, где наводнение. Когда дошли до России, я уже успела натянуть цепь и поглядывала на часы: скоро стемнеет, а у меня еще на кухне окно…
В Ленинградской области пропадают люди, – сообщила гладкая дикторша со скорбным лицом. – За последние две недели в Колпино сотрудниками ОВД принято уже пятое заявление о пропаже человека. Трое из пяти несовершеннолетние. Тело одного из пропавших без видимых повреждений было найдено вчера. Следствие отрабатывает разные версии, в том числе версию о маньяке. Сотрудники ОВД просят местных жителей соблюдать осторожность.
Сообщение прервалось орущей рекламой. Я плюхнулась на облезлый диван перед теликом и соображала, что это было. Почему этот выпуск должен заинтересовать моего неизвестного родственника? Маньяк в области, люди пропадают.
То, что пропавшие – дело дядькиных лап, я, конечно, не думала. Если бы они встретили дядьку или меня в тяжелую ночь, они бы не нашлись без видимых повреждений. Тварь не ведает пощады. Тварь жрет. Жрет все живое, пока оно не остынет или не кончится. Я видела в зеркале свои клыки в тяжелую ночь: без значительных повреждений не вырвешься. А вырвешься – сам будешь не рад. Я не знаю, что хуже: быстро умереть или стать таким же, как я. Как мы.
…Может, у неизвестного родственника просто дача в тех местах и его так предупреждали?
Я выключила телик и отправилась на кухню: чем лезть в чужие дела, лучше поспешить обезопасить все окна, чтобы Тварь не разбила. И провода в прихожей надо подобрать. Тварь не боится ударов током, но мне неохота заматывать изолентой все, что она может порвать. Покончив с кухонным окном, я нашла стяжки и скотч и битый час приклеивала пучки проводов к стареньким обоям, выкладывая полосками скотча свое имя. Я научилась находить позитив в своих подготовках к визиту Твари, даже напевала под треск ленты скотча.
Темнота застала меня на диване с книжкой. Я включила ночник, еще раз глянула в телефон: спокойная ночь сегодня, расслабься. Расслабься-то расслабься, а все равно тревожно, как будто кто-то стоит за дверью или выскочит сейчас из-за угла.
Вдох, раз-два-три-четыре-пять, выдох. Дыхательные упражнения – одно из лучших изобретений человечества. Я уже почти успокоилась, когда услышала за дверью шаги.
В многоквартирном доме глупо бояться таких вещей – мало ли кто бежит по лестнице по своим делам! Но тут было другое. Я кожей чувствовала: что-то не то. Еще не поняла сама, что, и потихоньку на цыпочках выскочила в коридор. Свет не включила, и так вижу. Тонкая дверь, набитая опилками (странно: у таких, как мы с дядькой, обычно хорошие двери). Куча обуви на полу: споткнешься, нашумишь – с лестницы услышат. Замочная скважина, здоровенная, просматривается насквозь. И сейчас она не пропускает лучик электрического света. Либо темно в подъезде, либо… Я потянула носом и напрягла слух.
За входной дверью кто-то стоял.
В оглушительной тишине на лестничной клетке за тоненькой дверью чуть слышно притопнул ботинок. Взвизгнула плащовка на куртке, и кто-то ногтем поковырял замок с той стороны.
ebooksa