– Тут еще что-то есть? Внизу?
Пирра снова невесело улыбнулась:
– Да, и наверху тоже. – Она указала на выступающую часть западной стены. – На этом балконе стоит моя мать. То есть стояла.
Гилас облизнул губы.
– Для чего нужен такой большой двор?
– Здесь прыгают через быков. Танцуют. Совершают жертвоприношения. Иногда, если мать уезжала по делам, Усерреф катал меня на колеснице… – Тут Пирра помрачнела. – Скорее. Мы почти пришли.
И вот они спешат по очередному коридору. Здесь стены расписаны оленями в натуральную величину. Одному самцу на ухо села муха: кажется, он вот-вот ее сгонит. А вот соня на ячменном колосе. Ее нарисованный хвост обвивает стебель.
Тут Пирра скрылась за углом. Гилас побежал ее догонять – и налетел на быка.
– Пирра, берегись! – прокричал мальчик, хватаясь за топор.
– Не бойся, он не настоящий!
Этот дикий самец даже крупнее того, с которым Гилас столкнулся в предгорьях. Опустив голову, он идет в атаку. На плечах бугрятся мышцы, из пасти торчит широкий язык. Казалось, бык собирался пробить стену, но неизвестное божество превратило его в камень, и он так и застрял посередине.
– А выглядит как живой, – буркнул пристыженный Гилас.
Надо же было так оплошать!
– Когда я была маленькой, думала, что он по ночам оживает, – произнесла Пирра.
«А вдруг?..» – подумал Гилас, осторожно пробираясь мимо быка и стараясь не смотреть в его красные, налитые кровью глаза.
Вот они подошли к полутемной комнате без окон. У входа высились все те же колонны-стражники. В свете факела перед Гиласом предстали великолепные покои: на стенах роспись в виде рыб, скамья из позолоченного дерева на когтистых лапах, алый ковер, расшитый синими ласточками, высокая лампа из лилового мрамора, кедровый сундук, инкрустированный панелями из слоновой кости.
Тут Гилас совсем оробел.
– Здесь живет Богиня?
Пирра фыркнула:
– Скажешь тоже! Это всего лишь моя комната.