Последний Поезд с Платформы “Погибель”

— Эрик? — прозвучал шелковый оклик. — Кто твои друзья?

— Меня зовут Тревор Лоусон, а это Энн Кингсли.

Голос охотника за головами звучал спокойно и непринужденно. Энн незаметно стала с ним на одной линии и приготовилась стрелять, если это будет необходимо.

— А ваше имя, сэр? — продолжал Лоусон, едва заметно улыбнувшись своей хищной улыбкой.

— Можете называть меня человеком, который хочет, чтобы вы покинули это заведение, — мягко проговорил главарь банды в ответ. Его глаза были глубоко посажены, имели чернильно-синий оттенок, заставивший Лоусона увериться, что этим глазам довелось видеть множество жертв. — Вам здесь нечего делать.

— Что ж, тогда наши мнения на этот счет различаются.

— Ваше мнение может немного пострадать в таком случае. Спокойно, Джонни, — последнее он адресовал молодому человеку, медленно потянувшемуся к револьверу под своей серой курткой. — Давайте дадим этим двоим шанс увидеть следующий рассвет.

— Хм, — только и выдал Лоусон с самой дружелюбной улыбкой, на которую был способен. Он хорошо знал, что его дружелюбная улыбка могла напугать маленьких детей до слез. — Меня не очень интересуют рассветы.

— Т…т…так, я ухожу, — подала голос Синица, зажимая в кулаке монеты и уже попыталась пройти мимо Матиаса, но он резко, как атакующая змея, дернул девушку на себя, схватил ее за руку и разжал ее кулак, забрав монеты.

— Я уверен, — сказал Матиас. — Что за моей спиной происходит какое-то дерьмо. За нашими спинами.

Он вывернул запястье Синицы так, что она вскрикнула от боли.

— Нельсен, занимайся своими делами, будь так добр, — эти слова были обращены к бармену, который отвлекся от разливания напитков и обратил внимание на разворачивающуюся сцену. Несколько других посетителей тоже смотрели на происходящее, но не решались принимать участие в разборке. Чернокожий пианист продолжал мучить инструмент, и, похоже, ему до конфронтации никакого дела не было: он полностью погрузился в музыку и закрыл глаза.

Матиас посмотрел на монеты, что отобрал у Синицы, и показал их Лоусону с Энн. Лицо девушки покраснело, и это было заметно даже под макияжем. Она вскрикнула отчаянным и грубым тоном:

— Это м…м…мои деньги! Отдай, черт тебя побери!

Этот внезапный выкрик заставил звуки пианино оборваться. Крики и проклятья игроков, терпящих неудачи или срывающих свой выигрыш, также притихли: люди все больше обращали внимание на ту драму, что разыгрывалась в их заведении. Уже в следующий момент в зале воцарилась совершенная тишина, нарушаемая лишь тиканьем часов и шипением ламп и настенных светильников.

— Мистер Кантрелл не хочет неприятностей. Ему это не понравится… — заговорил пианист, проявляя себя человеком, не имеющим ни достаточной смелости, ни фактического желания оказаться втянутым в перестрелку.

— Мистера Кантрелла здесь нет, — отозвался Матиас. Его взгляд вновь столкнулся со взглядом Лоусона. — И пока неприятностей не произошло. Эти чужаки уже уходят.

Джонни Ребинокс потянул за рукоять свой револьвер, висевший в свободной кобуре на его правом боку. Примерно в десяти футах от Ребинокса Кенни Преско прикоснулся к своему пистолету, который еще не успел выскользнуть из кобуры. Для усиления угрозы Дьюс Матиас откинул полы своего пальто назад и продемонстрировал два кольта с черными рукоятями, закрепленных на ремне. Он протолкнул пять серебряных долларов в свой карман и расположил руки на бедрах.

— Теперь, — сказал он. — Перед тем, как кто-либо из вас сможет уйти или будет вынесен отсюда… ответьте-ка мне на пару вопросов. Эрик, ты их знаешь?

— Нет, — тут же отозвался Кавано, опустив голову.