Последний Поезд с Платформы “Погибель”

— Не хочу ри…ри…рисковать своей задницей за гроши, — с вызовом бросила она. — Я с…с…сделаю это за пять. Пять долларов.

Словно бы для пущей убедительности, она стукнула своим хрупким кулачком по барной стойке, и Лоусон заметил татуировку в виде ромба на костяшках ее пальцев.

— С удовольствием, — спокойно отозвался он, добавив еще две серебряных монеты. — Они будут ждать тебя.

Синица начала поворачиваться, но вдруг остановилась и обернулась.

— Вы же не доставите мне не…не…неприяностей? Я н. не сую свой н…н…нос в чужие дела.

— Никаких неприятностей, — спокойно заверил Лоусон. — Простая просьба, без дальнейших обязательств.

Она кивнула. Еще секунду девушка смотрела на пять серебряных долларов, ждущих ее на стойке, словно они были ее единственными друзьями в целом мире. Затем она издала какой-то тихий звук, похожий на всхлип, утерла нос и отправилась выполнять задание.

Глава третья

— Ей можно доверять? — спросила Энн, наблюдая, как Синица пробирается сквозь толпу к одному из столов для фаро.

— Скоро выясним, — Лоусон улучил момент и воспользовался возможностью сделать глоток из бутылки с коровьей кровью, чтобы заглушить вкус плохого местного виски и неумолимую жажду. Он заметил, что бармен посмотрел на него опасливо, как на непредсказуемое бешеное животное.

Синица проскользнула сквозь толпу мужчин, пока пианист мучил расстроенные струны инструмента, а игроки триумфально кричали или стенали в знак проигрыша. Девушка остановилась позади одного игрока в фаро и положила руку на его правое плечо, но тот не обратил на нее никакого внимания.

Лоусон и Энн рассмотрели этого человека: худой и тонкокостный парень с копной светло-каштановых волос и бородой, чуть более темного оттенка. Густые брови срастались на переносице и тяжело нависали над мрачными глазами. У него было вытянутое лицо, тонкая челюсть и крючковатый нос. Шляпу он не носил. На нем сидела красная клетчатая рубашка и серая куртка.

Синица тем временем продолжила выполнять свое задание, едва заметно обернувшись. К ней в изрядном подпитии подошел пожилой мужчина и обхватил ее за талию, но она привычным игриво-грациозным движением вывернулась из его хватки, одарив пьяницу улыбкой. Тот наткнулся на покерный стол, умудрился испортить игру и вызвал в свой адрес целый поток брани. Синица же снова была на пути к цели.

Лоусон достал из внутреннего кармана своего снятого пальто сигару и поджег ее от фонаря на барной стойке. Он выдул облако дыма и насладился этим, понимая, что сейчас искренне мечтает о солнечном свете, но не может себе позволить такой роскоши. Каждую ночь он все дальше уходил от своей человеческой сути, он чувствовал это. Даже в этом протопленном, полном людей доме ему было холодно. Всегда холодно. Тревор чувствовал себя смертельно уставшим. Сколько лет ему не удавалось отдохнуть по-настоящему? Погружаясь в дневной сон, он словно бы разделялся на две части: одна его часть пребывала в некоем трансе, она чувствовала движение солнца и ждала часа нового пробуждения. Вторая же часть пребывала на грани сна и смерти. Все чувства при этом были обострены, кругом блуждал холодный, могильный страх перед солнцем, которое могло опалить плоть и выжечь глаза. Пусть Тревор был силен — даже по меркам вампира, несмотря на свое пресное питание — его тело и его душа с каждой ночью чувствовали себя все слабее. Есть человеческую еду он уже не мог, мог только немного выпивать, хотя от чистой воды ему сводило рвотными позывами желудок. Жажда крови все сильнее давила не него. Да, кровь животных помогала, но на деле она была лишь слабым заменителем, способным поддерживать существование, не более. Монстр внутри него желал иного, и пусть Тревор отчаянно боролся с этим всеми силами своей измученной души, он знал, что настанет ночь в Новом Орлеане или где-то еще, когда он снова сорвется и заберет то, что ему нужно, чтобы выжить.

Нет, чтобы жить, а не выживать, ему нужно нечто иное.

Ему нужна Ла-Руж. Та, что обратила его. Если найти ее и выпить ее досуха…

Лоусон вспомнил, что говорил ему другой вампир, безногий конфедерат по имени Ниббет, который приходил в гнилой подвал, в котором его держали после битвы при Шайло.

Я слышал, что способ есть… но тебе не захочется. После того, как почувствуешь свою истинную природу, ты уже не захочешь возвращаться к прошлому.

— Н-нет, — выдохнул Лоусон тогда. То же самое он произнес внутри себя и сейчас.

— Это ты сейчас так говоришь. Потом будешь смеяться над тем, что даже помышлял об этом, — заверяла безногая тварь.