Комедии

Милламент. О, не смейте об этом!

Мирабелл. ...что весьма возможно, если наши старания не окажутся тщетными...

Милламент. Противные старания!..

Мирабелл. Я восстану против всяких корсетов и шнуровок, от которых голова моего сына может уподобиться сахарной, а сам он станет чем-то вроде коряжки. Наконец, о ваших чаепитиях — готов подчиниться здесь вашей воле, но с одной оговоркой: обещайте держаться обычных границ и довольствоваться незатейливыми привычными напитками — как то: шоколадом, кофе, чаем. То же касается и застольных бесед. Говорите, о чем все говорят: обсуждайте моды, сплетничайте за глаза, вышучивайте друзей, но только смотрите — никаких покушений на мужские привилегии — никаких тостов, здравиц! Во избежание этого изгоняю с вашего стола всякие заморские возбуждающие напитки вроде апельсинового бренди, разных анисовок, лимонных и коричных настоек, барбадосской воды[290], а заодно и наливки, особливо настоенные на мускатном шалфее. Вот усыпительные — из первоцвета, мака и прочего — эти можно. Таковы мои условия, а в остальном надеюсь быть вам уступчивым и покладистым мужем.

Милламент. Это просто ужасно! Тошнотворные напитки! Гнусные тосты, бражничество — ненавижу подобную мерзость!

Мирабелл. Итак, договор заключен. Могу я поцеловать вам руку в знак помолвки? Вот и свидетельница, пришедшая скрепить наш сговор.

Входит миссис Фейнелл.

Милламент. Милочка Фейнелл, ну что мне делать? Брать его в мужья? Кажется, придется взять.

Миссис Фейнелл. Бери, бери, душечка, что еще остается!

Милламент. Но право... Клянусь, я в ужасном страхе... Мне ни за что не произнести этого, кузина... Право же! Я думаю... я попробую вас вытерпеть.

Миссис Фейнелл. Фи, душечка! Бери его и так, прямо, и скажи ему об этом. Я уверена, тебе и самой того хочется.

Милламент. Думаешь? Наверно, ты угадала... Вон он как глядит, Этот противный человек — видно, тоже догадался. Да-да, смешное вы созданье, я беру вас. Только не надо меня целовать и благодарить. Приложитесь к руке и все. И молчок — чтоб ни слова!

Миссис Фейнелл. Поспешите подчиниться, Мирабелл. У вас нет времени выражать радость. Сюда идет моя матушка и, поверьте, если она увидит вас, с ней случится истерика, и она, чего доброго, не сможет вернуться к сэру Роуланду, а у них, по словам Фойбл, дело пошло на лад. Так что сберегите восторги до следующего раза, а пока ступайте на черную лестницу — там вас ждет Фойбл, чтобы посовещаться.

Милламент. Идите, идите! А пока сказали б мне что-нибудь приятное.

Мирабелл. Я всецело повинуюсь вам. (Уходит.)

Миссис Фейнелл. Сэр Уилфул хватил лишку и так расшумелся в столовой, что матушке пришлось оставить гостя и пойти урезонивать племянника. Но тот продолжал орать песни и пьянствовать. Что у них вышло, не знаю, только Петьюлент громко с ним бранился, когда я проходила мимо.

Милламент. Ах, если Мирабелл не будет мне добрым мужем, я погибла — оказывается, я ужасно влюблена в него!

Миссис Фейнелл. Вот-вот. А все потому, что ты не прислушиваешься к чужим словам. Если не доверяешь ему, выходи за сэра Уилфула.

Милламент. За этого медведя-перестарка? Слышать о нем не хочу!

Входит Уитвуд; он только что из-за стола.

Миссис Фейнелл. Видно, эти забияки поунялись, раз вы их покинули.

Уитвуд. Покинул, говорите? Да я не мог больше выдержать. Я хохотал до упаду, прямо изнемог. Еще немного, и я бы лопнул, пришлось бы меня чинить и надставлять с боку, как плохонький камлот[291]. Да-да, наши забияки присмирели. Вошла миледи и — noli prosequi[292]! — тяжбе конец!