Боги среди нас

— Ох, прости, — я понял, что обидел Катю правдой. — Можно найти лекаря, который лечит убогих.

— А голову они врачуют? — девушка недобро оскалилась.

— У тебя с головой беда? — озаботился я.

— Не с моей.

— С родителями?

— Заткнись.

Я решил простить глупышку за дерзость. Ей и так досталось от жизни.

Девушка фыркнула, прошла вперёд, демонстративно ускорила шаг.

— Прошу, проходите, — охранник распахнул массивные створки из резного дерева, пропуская нас в огромный зал. Катя и Данила вошли внутрь. Я на миг остановился возле стражника, смерил его испытующим взглядом.

— Чего уставился? — недовольно окрысился тот.

— Следи за территорией, — серьезно произнес я в ответ. — У меня недоброе предчувствие. Будто бы сегодня прольется кровь.

Охранник побледнел, но не выдавил из себя ни слова. Я прошел в помещение, остановился у входа. Осмотрелся.

Богатые хоромы у этого торгаша. Высоченные потолки украшала лепнина судя по мелким трещинам на украшениях. Их я увидел только потому, что обладал зорким глазом. Поверхности были искусно позолочены. Огромные, во всю стену окна открывали роскошный вид на ухоженный сад. Как я понял, стекло было в этом мире не особо дорого, но все же смотрелось это довольно богато. Как и ниспадающие каскадом шёлковые занавеси. Пол выложен простой корабельной доской. На вид она была старой, хоть и гладкой. Все же дела у торгаша шли не так хорошо, раз сэкономил на материале. У дальней стены располагался здоровый стол. Но на нем не стояли яства. Лишь множество бумаг в картонных коробках, как те, в которых разносили пиццу.

— Экономит на упаковках, — покачал я головой.

Но на столешнице стоял телевизор и пульт в виде здоровой пластины. Наверняка у него жуть как много каналов, раз у пульта сотня кнопок.

На стене за креслом висела картина — тонущий корабль. Как по мне, так скверная мазня. Мало того, что мрачная, так еще и старая — вся краска потрескалась.

Посреди зала расположились несколько изящных кресел на причудливо изогнутых ножках, обитых тонкой кожей. Я подумал, что хороший торгаш не стал бы использовать такую недолговечную хлипкую мебель, а обошёлся дешёвыми, но крепкими лавками. А стол между креслами и вовсе был из целой пластины стекла, положенного на необработанный корявый кусок дерева.

На противоположной от окна стене висели чудные маски, размалеванные белой краской по тёмному дереву. Я подошёл ближе, чтобы рассмотреть их. По центру висел огромный круг, походивший на бубен. Такой мне однажды подарил один вонючий бродяга, что именовал себя шаманом. Он вручил его мне как ценную вещь, соврав, что этой штукой вызывал дождь и солнце.

Убогих я не бил, ибо нет в этом чести. И потому велел дворовым накормить бедолагу. Но перед тем помыть в реке. Шаман долго орал, когда с него снимали корку грязи. Проклинал всех и каждого, пока дородная баба, которая могла ударом кулака сбить с ног лошадь, не заткнула ему рот куском мыла.

Шаман оказался бледным, черноволосым, лупатым и немного испуганным. Он истово верил, что грязь на нем была лечебной и духи теперь накажут его за чистоту. Спустя час я начал верить в эту чушь. Потому баба, что потратила на него мыло, разглядела в бедолаге мужчину и утащила к себе в дом. На том шаман и кончился, а появился новый певец и собиратель диких трав для отваров. Прозвали мы его Иванушкой. Хороший был парень. Смешной, когда хмельной выл песни своей родины. Как я слышал, персонаж вошел в саги Мидгарда. Звали его Иван-дурак. Что же, саги не врали. Мне кажется, парень и правда был маленько не в себе.