— Не учи, — огрызнулся я, но действительно устроил парня очень аккуратно.
Данила странно кривил губы, словно пытался улыбнуться.
— Он будто в трансе, — задумчиво сказал я.
— Если бы не раны, то ему было бы очень хорошо, — нервно отозвалась девушка и села за руль.
— Ты принимаешь зелье, потому что болеешь? — я сел на переднее кресло рядом с ней.
— Скорее болею оттого, что принимаю, — она вскинула голову и со злостью уставилась на меня. — Что? Осуждаешь?
— Не мне судить того, кто страдает, — я нахмурился, наконец поняв, что за свечение вижу вокруг Кати. — Ты зависима от этого порошка, верно? Как те, кто чрезмерно увлечён медовухой или ячменным пивом?
— Не то сравнение, но…
Машина тронулись с места. С заднего сиденья раздался стон и вялый голос:
— Она наркоманка.
— Живой еще? — язвительно уточнила Катя. — Я тебе отдала тебе целую дозу.
— Я не просил. Лучше сдохнуть, чем принимать эту дрянь.
— У тебя еще есть шанс помереть, — неприязненно уколола его Катя.
Потом она искоса посмотрела на меня, ожидая осуждения.
Я не позволил себе проявить ни того ни другого. Катя мне была никем. Случайной девкой, встретившейся на пути. Чье место могла занять любая другая.
Тех, кто проявлял страсть к дурманящему питью или зельям я никогда не уважал. Такие могли легко предать. Такие не держали слов и клятв. Но Катя продолжала смотреть на меня. И ждать.
Невольно вспомнил, как она держала меня за руку, когда мы стояли напротив зеркала. Как улыбалась моим вопросам и терпеливо поясняла простые для себя вещи.
— Я не сужу тебя, — сказал наконец.
— Мне все равно, — она даже не заметила, как расслабила окаменевшие плечи. — Меня мало интересует чужое мнение.
— Знаю, Катя. Ты не из тех, кто заботится о чужаках.