Комната кукол

– Нет, – все так же мягко ответил Руфус. – Я хочу поговорить с тобой, вот и все.

Мне не стоило упираться. Если Руфус заподозрит, что я собиралась тут с кем-то поговорить, добром это не кончится.

– Как скажете.

Я вздохнула, но за руку его не взяла. Я не собиралась прикасаться к человеку, который только что заставил меня сжечь живую душу.

Я ожидала, что Руфус отведет меня в библиотеку, но вместо этого мы направились в небольшую комнатку в противоположной стороне дома, за лестницей для слуг. Так я впервые увидела рабочий кабинет Руфуса. Книжных полок тут было куда меньше, чем в библиотеке, зато у окна стоял огромный письменный стол, которым Руфус явно пользовался. Воздух пропах табаком, но я не знала, курили тут недавно или табачный дым въелся в мебель и занавески. Я ни разу не видела Руфуса с трубкой или сигарой, и мне сложно было представить, чтобы феи курили. Руфус сел за стол и указал на стул напротив. Должно быть, именно тут он обсуждал с мистером Трентом управление поместьем.

– Садись, девочка.

На вежливость у меня уже не хватало сил.

– Не называйте меня так! – возмутилась я. – У меня есть имя!

– Вот как? – точно забавляясь, уточнил Руфус. – Видишь ли, проблема как раз в том и состоит, что тебе это имя неизвестно. Зачем мне называть тебя «Флоранс», если мы оба знаем, что тебя зовут совсем не так?

– Потому что лучше «Флоранс», чем ничего, – возразила я. – Лучше, чем «девочка»… фея!

– Как пожелаешь, – ответил Руфус. – Пока ты не знаешь моего истинного имени, можешь называть меня, как хочешь. Прошу только при посторонних обращаться ко мне, как прежде. – Он сложил руки и подался вперед. – Как ты себя чувствуешь?

Он находился сейчас так близко, что я с трудом подавила желание влепить ему пощечину.

– Вы прекрасно знаете, как я себя чувствую, – ледяным тоном произнесла я. – Вы только что заставили меня убить человеческую душу – разве вы не слышали ее вопль? Притом что вы уверяли меня, будто все произойдет быстро и безболезненно! – Я швырнула эти слова ему в лицо.

Но Руфус спокойно покачал головой.

– Я спрашиваю, потому что не могу себе этого представить, – невозмутимо сказал он. – Ты позволяешь человеческой стороне взять верх. Забудь о ней. Ты погрязла в чувстве вины, и именно оно заставляет тебя верить в то, чего не было. Да, я слышал твой крик. Твой, а не бедной души, чье существование ты прекратила. Но поскольку ты еще до начала работы мучилась угрызениями совести, то восприняла случившееся как ужасное преступление. И теперь память об этом будет преследовать тебя, что бы ты ни делала, если ты не научишься оставлять подобные чувства в прошлом. Они на самом деле не принадлежат тебе. Ты фея. Ты должна быть выше подобных вещей.

– Вещей? – крикнула я. – Я говорю о душах, а вы говорите о вещах?

– Даже Шекспир считал душу вещью, – возразил Руфус. – А если и жил когда-то человек, который знал, о чем пишет, так это Шекспир.

– Но в сердце своем я человек и горжусь этим, – решительно заявила я. – Вам этого не отнять.

– Вовсе нет. Я могу это отнять. Оставим в стороне вопрос, хочу ли я этого. Но я мог бы избавить тебя от человеческой части одним щелчком пальцев. Тем не менее я хочу дать тебе возможность понять, что без человеческих чувств будет лучше. Они привели тебя сюда, но больше они не нужны. Именно они мешают тебе полностью пробудиться. Ты хочешь навсегда остаться подменышем, вечно метаться между двумя мирами? Или хочешь занять место, соответствующее твоей природе?

– И как бы вы этого достигли? – невозмутимо осведомилась я. – Вы хотите толкнуть меня в пламя фей, чтобы оно выжгло во мне все человеческое?