— Ну, а чего же не мог — все люди, все мужики. Меня вон Зинка, курва, бросила, так я до сих пор в себя прийти не могу.
— Так не вернулась Зинка-то? — спросил Илья, он был рад отвлечься от своих невеселых мыслей.
— Да уж куда там! Я ей, падле, цветы каждый день дарил, — зло бросил сверху Петя.
— У нас, то-се, вон на соседнем чердаке китаец прижился, тоже ничего не помнит, только молчит да светится.
— Как это светится? — спросил Илья.
— А фиг его знает, сидит в смирительной рубашке и светится.
— Почему в смирительной рубашке-то? — не переставал удивляться Илья.
— Так, а в чем, то-се, ему сидеть, раз я ему свою смирительную рубашку дал. Я ее на помойке больничной нашел. Хорошая, то-се, добротная такая. Психов-то, видно, гуманитарными рубахами усмиряют, а наши отечественные, то-се, на помойку. А чем они плохие? Добротные — сносу нет. Все бомжи себе расхватывали, ну и я несколько штук взял. Снизу подогнул, рукава закатал — и ходи… О чем я, то-се… Ах, о китайце. Так вот, китаец этот несколько месяцев назад появился без рубашки, я сжалился и дал. А он сидит у себя на чердаке и светится.
— Почему светится? — не отставал Илья.
— Да кто ж его знает. Я думал сначала, заболел человек, то-се, температура поднялась. Так нет. При нем, если глаза вострые, книгу читать можно. Вот и Петя подтвердит…
— Загадка природы, — вяло подтвердил Петя. — Но я в газете желтой еще не такое читал. Там племя под городом обнаружили, прямо под землей, с петровских времен живут. Вот это чудо!
— Этот китаец, наверное, из монастыря. Тут летом китайцы из буддийского монастыря приезжали. Сергей говорил, что они тоже в темноте светились…
— Ну, скоро баланду-то принесут? Жрать охота! — бросил сверху Петя.
И тут дверь, скрипя петлями, открылась.
— О! Баланду, то-се, несут.
Вошел все тот же рослый милиционер, но без баланды.
— Насильник, эй! К следователю.
— Я же только что от него…
Илья поднялся и пошел к двери.
— Не разговаривай, иди давай.
ebooksa