Право на жизнь

22
18
20
22
24
26
28
30

Он вытер со лба пот, нажал кнопку звонка, вмонтированную в стол, тут же вошел милиционер, который привел Илью.

— Уведи эту мразь. Иначе я его сейчас угроблю, падлу!

На трясущихся ногах Илья вслед за милиционером пошел в камеру.

«Какой страшный человек, — думал он. — Какой страшный».

За время разговора Илья даже вспотел. В камере никого не было.

— А где? Тут были… — он не мог подобрать от волнения слов.

— Выписали их, чтобы баланду тюремную не расходовать. Выписали бомжей домой, в подвал, — уходя, сказал охранник и закрыл дверь.

На табуретке стояла алюминиевая миска с чем-то жидким и дурно пахнущим.

«Боже мой! — Илья сел на койку и обхватил голову руками. — Боже мой! Может быть, повеситься?»

Он поискал глазами крюк, но не нашел, да и не на чем было. Хотя раньше он слышал или где-то читая, что японские самураи, попав в плен, совершали над собой харакири без ножа: откусывали себе язык и умирали от потери крови. Но Илья кусать свой язык не захотел. Положение казалось ему безвыходным. Он постарался вспомнить вчерашнюю ночь, но потом плюнул.

Минут через десять снова открылась дверь, и тот же охранник бесстрастно сказал:

— Насильник, давай на выход.

— К следователю?..

Илья побледнел и, еле переставляя ноги, двинулся вслед за милиционером. Он приготовился к худшему — следователь не выдержит напора ненависти к Илье и все-таки начнет его жестоко бить.

Илья повернул к левой двери, но снова ошибся — его ввели в правую. За столом сидел доброжелательный Миша Плюхин и улыбался ему, как родному. У Ильи отлегло от сердца. Слава богу!..

— Ну садись, дорогой. А ты чего такой бледный? — искренне встревожился Миша.

— Да, меня следователь ваш вызывал. Этот Николай…

— Николай Степанович, что ли? Как?! Я же ему сказал, что дело твое беру. А этот придурок сам решил тебя вызвать. Да пошел он, козел! Ты ему, Илюха, ничего не говори. Он только орать да морды бить умеет, — Миша со злостью посмотрел на Дверь. — Ты его посылай к едрене фене! Понял?! Ну ты чего, вспомнил?! — Миша опять расплылся в улыбке. — Ну, давай, рассказывай, рассказывай…

Он потер руки.

— Миша, знаешь, я ведь честно ничего не помню, — виновато улыбнулся Илья, ему не хотелось разочаровывать такого хорошего парня.