Илья взял ручку и уставился на лист бумаги, мысли текли вяло и как-то безнадежно.
— Ну-ну, подписывай, сейчас этот псих ворвется. Ты думаешь, он две минуты будет ждать. Ну, давай.
Миша слегка подтолкнул Илью под локоть.
— Мне нужно подумать, — вдруг сказал Илья. Он не собирался этого говорить — он даже не узнал своего голоса. — Я так сразу не могу.
— Да ты что, Илюха?! Чего тут думать?! Ты в своем уме? Он сейчас тебя заберет, и дело с концом. Тебе его бумага больше, что ли, нравится?!
— Да нет, но…
— Тогда подписывай по-быстрому, не писай — отмажем тебя, и иди домой. Ну давай, давай.
Он снова толкнул Илью под локоть.
— Эй! Михал Михалыч, я жду! Где признание?! — послышался сквозь дверь голос следователя.
Он не зашел, а, должно быть, только приоткрыв дверь своего кабинета, кричал через коридорчик.
— Сейчас, сейчас, Николай Степаныч! Сию минутку, не найти в столе никак! — в ответ, усилив голос, прокричал Михал Михалыч. — Ну давай скорее, слышишь! — зашептал он Илье. — Ну! Ну давай!!
Илья дрожал, внутреннее напряжение в нем достигло предела, он готов был расплакаться, забиться в истерике… А следователь все подталкивал его под локоть.
— Ну давай, давай, подписывай!.. Скорее подписывай!..
— Я жду! — опять кричал из-за двери Николай Степанович.
У Ильи в ушах поднялся звон, он побледнел, слегка пошатнулся; листок с его признанием поплыл перед глазами.
— Тебе плохо? — забеспокоился Миша, подставил стульчик. — Ну нельзя же так доводить себя, подпиши, и дело с концом — отдыхай.
Илья уже даже не в состоянии был говорить, он помотал головой и выронил ручку. Следователь ловко поднял ее с пола и снова вложил Илье в руку, но пальцы Ильи не держали, и он снова выронил; и снова упорный следователь всунул ее в руку. А Илье было уже все равно. Он словно плыл в тумане, и уже крики из-за двери никак не волновали его душу, перегруженная, она спала. Сколько еще времени Миша уговаривал его подписать бумагу и что говорил, он не понимал. Потом в кабинет врывался Николай Степанович и пытался утащить Илью к себе, оскорбляя его на все лады. Миша даже чуть не подрался с ним из-за Ильи Но самого Илью это уже как-то не волновало. Это драматическое представление его уже не трогало.
Пришел он в себя уже в камере. Что было в кабинете следователя, он помнил смутно — он даже не знал, подписал ли он какую-нибудь из бумаг или подписал обе. Он был в одурманенном, ватном состоянии. Потом его снова вызывали. Грозный Николай Степанович топал на него ногами, орал и сквернословил, но Илья уже слабо реагировал на него. Потом его отвели в камеру и снова вызвали…
Миша, добродушно улыбаясь, сознался в том, что сам не раз участвовал в изнасилованиях, даже в групповых, и до сих пор ничего — жив и на свободе. Уговаривал, пугал, снова уговаривал… Но Илья только молчал. Он больше не произнес ни слова.
Глава 11
ebooksa