Под их ругань я уселся за стол к Маше и Егору.
— Вчера был такой ужасный день, — пожаловалась Маша и поправила тонкую бретельку от платья, которая постоянно спадала и скользила по бледному плечу. — До полуночи просидели в комнатах! Кошмар!
— Бедная, — искренне посочувствовал Егор. — Нам-то в бутылку можно сходить, а вам…
— Да я не о том! — прервала его Маша и покраснела как помидор. — Скучно было. Мне кажется, я вчера весь интернет выучила наизусть. А вы чем занимались?
— В танки играл, — ответил Егор. — Читать я не люблю, да и мама говорит, что у меня плохо получается. Говорит, что я смысл не понимаю. Вы вот знали, что дуб в «Войне и мире» Толстого — это символ судьбы? А по мне, так обычное дерево. А у князя Андрея вообще шизофрения. Сначала видит уродливый дуб, потом — красивый…
Он замолк и озадаченно почесал затылок.
— А у меня дверь не заклеили, — сказал я. — Так что я скучал, но на свободе.
— Повезло, — с лёгкой завистью протянула Маша, достала телефон и уставилась в экран. — Первые две пары у нас раздельные, по факультетам, а третья с Владимиром, называется «Ранговые боевые способности и их комбинации», — она подняла на меня взгляд и добавила: — Ну, у нас с Егором. А ты решил, какие предметы будешь изучать?
— Да, — я кивнул. — У меня сегодня только «Ранговые способности». Кстати, спасибо, что напомнила, мне надо заскочить к директору.
Сказано — сделано. Из столовой я направился в ректорат, где нашёл Виктора Викторовича. Он сидел за длинным столом и перебирал бумаги. Его золотые волосы вроде бы стали немного короче, а кое-где словно бы не хватало прядей. Странно, мне казалось, он очень заботится о своей внешности, но парикмахера выбрал какого-то… рукожопого. Рядом с директором сидела женщина лет тридцати с орлиным носом и с равнодушным видом пялилась в пустоту.
Я вежливо постучал по дверному косяку, прошёл внутрь и протянул директору своё расписание.
— А, это вы, Ломоносов? — вздохнул Виктор Викторович и пробежался взглядом по листу. — Принимается. Гм, даже взял двадцать три дополнительных часа. Похвально, однако имей в виду, за прогулы всё равно получишь выговор. Если, конечно, будешь прогуливать.
— Вы обо мне плохого мнения, — я с притворной обидой прижал ладони к сердцу.
Директор странно на меня взглянул и спросил:
— Ломоносов, скажите честно, вы видели что-нибудь странное сегодня ночью? Или слышали?
— Нет, спал как младенец.
— Хорошо, — он махнул рукой, разрешая мне уйти.
Я развернулся на пятках и боковым зрением заметил, что в этот момент женщина с орлиным носом встрепенулась. Она вскочила, задрала голову к потолку и широко открыла рот. Выглядело это жутко — на мгновение женщина перестала походить на человека, я даже подумал, что сейчас она превратится в чудовище. Но наваждение быстро прошло, и вот снова передо мной оказалась просто странная дамочка с распахнутым ртом. Она как-то по-звериному простонала и крикнула:
— Москва горит! Горит!
Виктор Викторович сорвался со своего места, подбежал к ней и встряхнул. Я почувствовал, что он влил в неё большую порцию магии. Женщина обмякла и потеряла сознание. Директор усадил ей на стул и сурово зыркнул на меня: