Память Вавилона

– Ты меня ненавидишь. Вы все меня ненавидите. И самое печальное, что вы меня ненавидите не потому, что я раскрываю ваши секреты. Причина в другом: в глубине души вы сознаете, что я понимаю вас, как никто на свете. Пока я ограничилась твоими недавними тайнами, signorina, но если бы пошла дальше, ко времени твоего рождения, то узнала бы тебя лучше, чем ты сама.

– Ты меня еще не знаешь.

Офелия не совладала со своим голосом, и при этих словах в нем прозвучала угроза. Апломб Медианы, бесцеремонность, с которой та взяла власть над ее жизнью, приводили девушку в исступление.

– Да нет, еще как знаю, – с напускной кротостью возразила Медиана. – Тот, кого здесь нет, кто не дает тебе покоя, – мне известно, как ты боишься не найти его. Но также мне известно, – добавила она после многозначительной паузы, – что при этом ты боишься вашей встречи. Тебе не нравится, когда тебя считают инфантильной девчонкой, но в отношениях с мужчиной ты такая и есть – неопытная bambina[23].

У Офелии так затряслись руки, что ей пришлось впиться ногтями в колени. В каком-то мгновенном видении ей представилось, как она «пробивает дырочки» в языке Медианы. Дальше перфорация проходила в полном молчании; и та и другая смотрели только на свои клавиатуры.

Медиана закончила работу быстрее Офелии, которая все еще сидела над картами, размышляя о недавнем разговоре.

– Подарок!

Девушка недоуменно посмотрела на два пригласительных билета в кафе-театр, которые Медиана положила на ее пюпитр.

– Я не такая уж злая, как ты думаешь. И когда сказала, что хочу сделать из тебя свою адъютантку, то не лгала. Но ты мне нужна спокойная и послушная, а не в полном раздрае, как сейчас. Завтра воскресенье. Возьми увольнительную, поезжай в город и наведайся туда.

Избавиться хоть на несколько часов от надзора Медианы было очень соблазнительно, но Офелию возмутила бесцеремонная манера распоряжаться ее личным временем.

– Не стоило беспокоиться, – сухо ответила она.

– Я не прошу, а приказываю. Ты даже не представляешь, сколько человек мне пришлось шантажировать, чтобы раздобыть этот адрес. Ты туда пойдешь, punto e basta[24].

– Но почему я?

Медиана загрузила свои перфокарты в подъемник. Ее лицо, усеянное яркими блестками, приняло загадочное выражение. Сейчас оно как никогда напоминало карнавальную маску.

– Ну, для простоты скажем так: местечко-то не очень приличное. А я до сих пор отличалась безупречным поведением, ясно тебе? И вовсе не хочу, чтобы меня застукали в этом кафе-театре, хотя, говорят, в нем творится много чего интересного. И компрометирующего. Поезжай туда не в форме и желательно с кем-нибудь из знакомых, так ты будешь привлекать меньше внимания. Соберешь там для меня нужные сведения, и я тебя отблагодарю.

– Ты меня освободишь?

– Нет. Но зато мы с тобой обменяемся информацией.

– Да какую же информацию ты можешь мне сообщить?!

Офелия съежилась, когда Медиана медленно наклонилась к ней, почти коснувшись лицом ее лица и заставив откинуться назад.

– Тот бесноватый молодчик, который числится твоим мужем, – еле слышно прошептала она, – я его уже видела. Здесь, в Мемориале.