Не оглядываясь

– Ну…

– Она знала, что в ее сумочке будут рыться. Потому и не оставила никакой записки.

– Точно. Не оставила. Я все перерыл. Так где Вермеер?

– Я ж говорю, я так думаю, он у меня в спальне.

– Я там уже искал, старая ты дура.

– На то и тайник, чтобы его не нашли посторонние, – презрительно говорит Ивана.

– Тайник? – От Ладислава пахнет каким-то противным одеколоном. И, поскольку он потратил много физических сил, да еще нервничает, вдобавок от него несет каким-то специфическим мужским запахом, терпким и опасным, так, наверное, пахнет тигр в зоопарке, если кто-то отважится подойти к нему достаточно близко, чтобы убедиться в этом. И сам он, Ладислав, очень крупный, очень большой, очень плотский. Ивана всегда боялась таких вот больших мужчин. И правильно боялась, как выяснилось.

– А она откуда знала? Про тайник?

– Я ее однажды застукала у себя в комнате. И вид у нее был… ну такой… вороватый. Она профессионал, не то что, извиняюсь, вы. Она знала, где искать тайники.

Ладислав пропустил шпильку мимо ушей.

– Показывай.

Ивана решительно направляется в спальню, Ладислав топает за ней, на всякий случай положив лапу на ямочку между ключицей Иваны и основанием ее же, Иваны, шеи. Эта же рука, думает она, лежала на шее Анастасии, и чем это кончилось?.

– Вон там, в кладовке, лестницу возьмите, – сухо говорит она.

– Вот эту? – Ладислав легко, как перышко, вынимает из кладовки стремянку. В кладовке он тоже успел порыться, и теперь на полу лежит ворох старой одежды, которую Ивана обычно пускала на тряпки.

– Да. Приставьте ее к шкафу. И придержите. Я сама достану.

Она скидывает ботиночки и легко карабкается на стремянку, думая о том, что очень удачно надела сегодня совершенно новые чулки и на пятках у нее нет дырок. Даже при убийце нельзя распускаться. Особенно при убийце.

– Ну? – Ладислав нетерпеливо топчется внизу, его голова находится на уровне Иваниных бедер. Еще ни один мужчина не оказывался к ней так близко. Нет уж, думает Ивана, и не надо, благодарю покорно.

– Тут, наверху, доска должна отходить. Но что-то… не… получается, – Ивана устало сдувает со лба выбившуюся из прически прядку, – она приколотила там, что ли… Мне эта нужна… как она называется? Стамеска? Или клещи. Что-то, чтобы подцепить.

– Пусти, дура! – он так нетерпеливо трясет лестницу, словно хочет стряхнуть с нее Ивану, как перезревший плод. – Пусти, я сам.

Ивана боится, что он не утерпит и задушит ее прежде, чем доберется до Вермеера, но, хотя ему, похоже, очень хочется сделать именно это, второй раз он такой ошибки не допустит при всей своей тупости.