— Ты меня понял.
— А ты понял меня. Давай! — прикрикнул Юра, продолжая улыбаться.
Володя вздохнул. Встал из-за стола и убедился, что кабинет заперт на ключ. Подключив наушники к ноутбуку, наклонился и поцеловал монитор.
Юра довольно хмыкнул.
— А если не будешь меня слушаться, вообще ничего не покажу. — Он оттянул воротник ещё сильнее, обнажил ключицу: — А теперь здесь...
— Ну хватит! Это глупо.
— Мне прекратить? — Юра прищурился. — Ты уверен?
— Я целую не тебя, а монитор, — простонал Володя.
— Ну и что? В этом мониторе ты можешь увидеть, например, вот это. — Юра приподнял кофту, обнажая живот.
Володя судорожно вздохнул — от нечёткого вида Юриного пупка перехватило дух и напряглось всё тело. Юра встал, медленно расстегнул ремень, вытащил его из шлёвок. Отойдя от монитора, он полностью снял кофту и бросил себе под ноги. Володя судорожно вздохнул — он понял, к чему Юра ведёт.
— А дальше будет то, о чём я подумал? — просипел он. Вместо ответа Юра улыбнулся ещё шире.
Решив, что в принципе не важно, где он сейчас находится, ведь главное — у него в мониторе, Володя аккуратно снял пиджак, а затем скинул и всё остальное.
***
Каждый вечер занятый то немецким, то плаванием, то работой, Володя никак не успевал послушать Юрин диск. Он ни за что не стал бы включать его музыку просто фоном — для неё требовалась сосредоточенность. Володя решился послушать второй трек, как только выдалась возможность — когда Юра в очередной раз отпросился у него поработать вместо созвона.
«Как думаешь, когда в этой истории снова появился и обрёл голос второй герой? Что он хотел бы рассказать тебе? И что хотел бы услышать ты? Ты помнишь лето восемьдесят шестого года? Я знаю: твой ответ “да”. Я тоже помню. Всё до последней детали, до последнего утра, когда мы расстались. Ты хотел бы его вернуть?
Я — нет, из-за того, что случилось после. Но мне хотелось бы возвращаться в то лето так часто, как я захочу. Поэтому я записал его так, как оно видится мне сквозь года. Послушай и ты. И вспомни своё лето восемьдесят шестого года».
Эта композиция не была исключительно фортепианной — в ней звучали ещё и электрогитара, бас и барабаны. Насквозь пронизанная нежной грустью, мелодия пробуждала воспоминания об их юности. В ней слышались вкрапления какого-то очень знакомого, но давно забытого мотива — должно быть, Юра играл ему нечто подобное в «Ласточке». Володя не разбирался в психологии музыки, но в ней разбирался Юра. В его истории чувствовался плеск реки, шелест ивовых веток, шипение радиоволн. Юрина мелодия рисовала в Володином воображении самые сладкие моменты их юности: нега в тени ивы, заводь с кувшинками, старый театр.
Володя повернулся к окну и устремил взгляд на заснеженный двор — через пролесок и пересохшую реку посмотрел на флагшток. Когда-то там было так красиво, но теперь не осталось ничего.
Он вздохнул. Да, они с Юрой воссоединились спустя двадцать лет. Но как можно радоваться, если все эти годы упущены? Ведь уже не вернуть тех летних дней, не вернуть двух главных героев Юриной истории, не отстроить заново тот самый лагерь, даже беседку романтиков не восстановить — ещё в прошлом году Володя распорядился снести её руины.
Когда он слушал первый трек, то напрягал голову и слух, заставляя себя искать голоса главных героев и внимательно следить за сюжетом. Но вторая композиция того не требовала — история сама собой вырисовывалась в его воображении. И сюжет — не выдумка, а одно конкретное воспоминание.