Володя резко поднялся, грубо толкнул Машины ноги, проходя мимо неё. Краем глаза уловил, что Маша попыталась схватить его за подол пиджака, но вырвался и бросился прочь из зала. Хватит с него!
Выбегая из здания филармонии, на ходу диктуя адрес диспетчеру такси, он повторял одну-единственную пульсирующую в голове мысль: «Сбежать, оказаться как можно дальше отсюда, сейчас же».
Он догадался, чего хотела Маша, но не мог позволить себе предстать перед Юрой после всего, что сделал. После того, как предал его и продолжал предавать столько лет. Даже сегодня — пусть и не по своей воле, пусть и не зная, что идёт на его концерт… Он явился сюда, даже не отмывшись от Игоря! С красными полосами на спине под рубашкой — от ударов, которыми хотел заглушить память о Юре! Он не имел никакого морального права даже говорить с ним теперь.
И, сидя на заднем сиденье такси, рассматривая улицы города, по которым он всё дальше и дальше уносился от Юры, Володя продолжал убеждать себя в этом.
Внутренний голос был прав. Того Юры больше нет. Тот юный Юрка, которого Володя любил двадцать лет назад, давно исчез. И сейчас там, на сцене, дирижировал оркестром совершенно другой мужчина. Мужчина! Молодой, талантливый, красивый мужчина, а не юный, неопытный и до трепета прекрасный Юрочка!
Этот Юра изменился, он уже давно уехал от той жизни, которая когда-то была у него здесь, в этом городе.
В зале на концерте было много людей. Значит, его знали. Значит, Юрину музыку слушали в Харькове. И, скорее всего, Юра не впервые приезжал сюда с концертом. Но он не искал Володю! Потому что если бы искал — пришёл бы под иву и обязательно нашёл бы.
А если Юра не искал с ним встречи, значит, не хотел её. И тогда Володе тоже не стоило её искать. Им нельзя было встречаться, тем более сейчас.
Тем более с
Он не посмел бы посмотреть теперь Юре в глаза.
Уже выезжая из города, Володя попросил таксиста остановиться возле аптеки. А по возвращении домой, забыв о предупреждении Игоря не превышать дозу, закинул в себя сразу две таблетки.
Насыпав корма Герде, он кое-как стянул с себя пиджак, бросил его на пол у кровати. На рубашку и брюки сил уже не
хватило — Володя просто упал лицом в подушку.
Почувствовал, как в руку, свисающую с кровати, ткнулся мокрый нос. Герда грустно скулила, требуя ласки. Володя, ощущая, как начало мутнеть сознание, слепо погладил её по голове.
— Всё хорошо, девочка. Завтра всё будет хорошо…
5. Особенный друг
Сон был долгий, крепкий, глубокий. Подобно болоту, он поглотил Володю, и, словно из болота, Володя не мог выбраться оттуда сам. В нем не было ничего, лишь долгожданный покой и непроницаемая тишина. Десятки звонков и СМС, от которых разрывался телефон, не сразу достигли сознания. Лишь проспав пятнадцать часов, Володя начал ощущать, что где-то там, за завесой сна, есть реальный мир, который пытается вернуть его себе.
Раздражающая трель мобильного прорвалась к нему сквозь пустоту и разбудила. Володя не мог оторвать от подушки тяжелую, будто налитую свинцом голову и нашарил телефон рукой — тот лежал в кармане брюк. Оказалось, что он бухнулся спать, не раздеваясь, в той одежде, в которой вернулся.
— Да, — прохрипел он в трубку и попытался разодрать глаза. Вышло не с первого раза.
— Ты там живой вообще? — прокричал Брагинский. — Вова, приезжал подрядчик, мы ждали тебя всё утро! Хоть бы предупредил, что отбиваться придется мне.