Рифл шафл

– Обязуюсь до конца срока действия настоящего соглашения, никогда и никому… Рекомендую слова «никогда» и «никому» написать заглавными буквами и обвести дважды, – жёстко произнёс Фёдор.

– Крутое требование! – разозлилась Зина.

– Были прецеденты, – заметил детектив. – Продолжим… Никогда и никому не сообщать, не рассказывать, не намекать, не использовать в качестве шутки…

– Глупость! Просто глупость какая-то! Я отказываюсь! – Зина отодвинула листок. – Люди смеяться надо мной будут… Кому расскажешь – не поверят…

– Вот! – Фёдор демонстративно поднял палец вверх. – Ключевое слово – «расскажешь»! Ненавижу с бабами работать, особенно – с глупыми… До свидания!

– Да это я… К слову… У меня просто вырвалось! А насчёт моего интеллекта можешь не сомневаться – у меня коэффициент сто сорок и по Айзенку, и по Равену…

– Ну… Это, конечно, в корни меняет дело! – съязвил Кольцов. – Пиши, давай! Не употреблять информацию «к слову», контролировать себя, чтобы не вырвалось случайно… Подожди, не пиши. Так, сразу говори, каким ещё образом у тебя вода в «одном месте» не держится?

– Никаким! – обижено ответила Зина, послушно продолжая писать глупое соглашение.

– Думаю, что для такой импульсивной особы нужно создать отдельную понятийную часть для слова «никому». А именно: ни брату, ни свату, ни мужу, ни любовнику, ни соседям, ни друзьям, ни детям, ни коллегам… В случае если нарушу данные обязательства, то в течение пяти дней возмещу ущерб в сумме… – Кольцов задумался. – В сумме один миллион рублей.

– Придурок?! Может, у тебя к лицензии и справка из дурдома имеется?

– А тебе уже не терпится разболтать!? Пиши, говорю… – прикрикнул он. – Любую информацию, связанную прямо или косвенно с расследованием. Соглашение составлено сроком на четырнадцать дней от сегодняшней даты. Даты пишешь прописью и ставишь подпись с расшифровкой.

– Всего-то две недели! – облегчённо выдохнула Зинаида. – Да пожалуйста.

– Будет нужно – продлим, – по-деловому заметил Фёдор. И аккуратно сложив листок вчетверо, спрятал во внутреннем кармане камуфляжной куртки. – Переходим к устным договорённостям. Распечатанную рукопись с пометками я забираю и предупреждаю – больше так не делать. Перевод рукописи можешь продолжать. Если за ней кто-нибудь явиться – отдавай, но только то, что перевела. В разговоры не вступай! Твои любимые фразы на ближайшие две недели – «не знаю» и «не помню».

– Михаилу тоже ничего не говорить?

– Та-а-ак! Повторяю, для особо туп… Неумных… Никому!!!

– А если меня как свидетеля в полицию вызовут, тело Марьяны, в конце концов, нашла я! Что говорить?

– Говори, как нашла. Честно рассказывай, но и всё: никаких дополнений и умозаключений. Рассказала как было, и – точка. Что касается меня… Никаких признаков нашего сотрудничества, никакой осведомлённости о моей персоне не показывать. Я – охранник ТСЖ, ты член… – он замялся. – Ну не член, конечно… Ну, короче…

– Членша, – съязвила Зинка. – А по деньгам – что?

– Пока с тебя двадцать пять тысяч. Нормально?

– Нормально.