–
Хлеб наш насущный даждь нам днесь; и остави нам долги наша, якоже и мы оставляем должником нашим; и не введи нас во искушение, но избави нас от лукаваго. Ибо Твое есть Царство и сила и слава во веки. Аминь.
–
Аминь! – вторили девушке абсолютно все в салоне, по-прежнему неведомо какими силами сдерживая в себе идущие из самого сердца вопли отчаяния и боли, и она в тот же миг продолжила молиться, начав чтение «Отче наш» по-новой:
–
Отче наш, Иже еси на небесех…
…В чтении молитвы прошло какое-то время. Столпившийся в проходе между креслами и выглядывавший из-за спинок последних, окутанный кошмарным туманом народ продолжал во всё той же, почти звенящей тишине безропотное повторение за Ольгой всех до единого слов священного текста, и в их полных страдания и отчаяния глазах теперь угадывалась какая-то надежда. Последнее совершенно несмотря на то, что кровожадная дымка по-прежнему старалась растворить в себе и их автобус, и их самих – всех до единого из находившихся в последнем, уже почти обезумевших от ужаса, пассажиров.
Ольга всё повторяла и повторяла слова молитвы, уже почти обезумев от охватившего её тело невыносимого жжения, не веря больше ни во что, ни в один другой вариант спасения, и ощущая пока только одну единственную отраду – сгрудившиеся вокруг неё попутчики слово в слово повторяли за ней её мольбы ко Всевышнему. Уже в который раз она с идущей из самого сердца верой в то, что их мольбы будут услышаны, произносила слова заветного текста, и тут …
Этого все ждали, вернее сказать, в это верили, и всё равно это произошло для всех неожиданно. Когда сбоку от автобуса, стремительно разрезав атаковавший людей густой туман, словно острый нож пирог, к земле пробился яркий солнечный луч, каждый, наверное, кто находился в те мгновения в автобусе, вздрогнул. А клубы белесой дымки в тот же миг закрутились, забурлили, как-будто закипев, и оказались бесцеремонно вышвырнуты тем самым лучом за края только что залитого им светом участка земной поверхности, которым оказался небольшой клочок обочины. Кровожадной мгле, по всей видимости, солнечный свет пришёлся очень не по нраву, и уже в следующие мгновения – так быстро! – она стала нехотя отступать, подгоняемая обжигающим её потоком ультрафиолета.
Увидев это, народ в автобусе возликовал. Сразу стали как-будто не такими мучительными ужасающие ожоги, не таким давящим страх, не настолько пугающим по-прежнему окутывавший несчастных пробравшийся в салон туман… И только одно там оставалось по-прежнему – среди пассажиров злополучного рейса всё не замолкали слова возносимой ко Всевышнему молитвы.
А небесное светило, между тем, стремительно разливало свой яркий свет и с других сторон так нуждавшегося в те мгновения в его помощи пассажирского транспортного средства, окружая им последний и даже выплёскивая на его корпус. Казалось, что автобус тоже был безмерно рад упавшим на него солнечным лучам, отовсюду прогонявшим опротивевшую уже и ему обжигающую белесую мглу. Через несколько минут пробравшаяся в его салон кровожадная дымка оказалась от основной своей массы отрезана, и теперь ей только-то и оставалось, что укрываться под железной, над головами пассажиров, крышей. Хотя это её уже и не спасало.
Совсем скоро свирепствовавшие и пожиравшие в салоне людей куски тумана, не получая никакой подпитки от главного своего скопления за пределами корпуса автобуса, начали рассеиваться. Они стали таять, словно кучи запоздалого снега под уже набравшими силу лучами апрельского солнца, так же стремительно и необратимо, прямо на глазах страдающего от них народа, отпуская из своих «лап» несчастные, израненные и насмерть перепуганные жертвы и уходя в никому неизвестное небытие. И через несколько минут в салоне автобуса совершенно не осталось хоть сколько-нибудь облепленных кошмарной дымкой людей.
* * *
–
…Ехать теперь всё равно не на чем, – ставший теперь хриплым голос Вадимыча, у которого были ужасно обожжены шея и добрая треть лица, звучал замучено. – Может, попутку какую сейчас поймаем и с ней передадим на ближайший пост ГАИ, что тут и как… Благо до поста того тут не больше пяти километров осталось.
По дороге то и дело, с бибиканьем объезжая их стоявший на проезжей части на ободах изъеденных колёс, облезлый, с выбитыми стёклами автобус, мимо проносились самые разные, и легковые, и грузовые, – преимущественно всё-таки легковушки, – автомобили, из окон которых ехавшие в них люди с удивлением смотрели на разбредавшихся шатающейся походкой вокруг истерзанного неизвестной аномалией пассажирского транспортного средства израненных и полуголых людей. Странно, что никому из них пока не приходило в голову остановиться и поинтересоваться, – а не нужна ли там какая-нибудь помощь…
Стараясь ничем не зацепить больше всего изъеденные недавно сгинувшим туманом плечо и руку, морща лоб из-за объявшей также и голову невыносимой боли, Ольга выбралась из автобуса, точно так же, как и все остальные его пассажиры, не став уделять никакого внимания, – сейчас было не до этого, – трупам недавних, погибших в только что минувшем кошмаре, попутчиков, несмотря на то, что среди последних был и её недавний новый знакомый Алексей. Хотя сказать «никакого» здесь было бы не совсем точно. Оказалось нелёгким испытанием, от которого не спасало даже собственные ужасное самочувствие и ещё такие свежие воспоминания о причинах последнего, проходить мимо их изъеденных беспощадным туманом мёртвых тел и смотреть на них, смотреть, смотреть… А как было этого не делать? Как было отвести от них взгляд, понимая, что среди погибших сейчас запросто могла быть и она сама? Осознавая, что ещё каких-то несколько часов назад все они были живыми и жизнерадостными, совершенно не собирающимися к праотцам и строившими множество планов на дальнейшую жизнь…
…Мама девочки, задиравшей, помнится, Ольгиного соседа, осталась там, позади, на одном из пассажирских сидений автобуса. Ольга проковыляла мимо неё несколько минут назад, совершенно не обратив внимания, что рядом нигде не было видно её маленькой дочери, лишь с трудом про себя отметив, что шатенка та была жива, хотя ей тоже в оставшемся за спиной кошмаре здорово досталось. Матери малышки Веры требовалась срочная помощь врачей, о чём сказал, когда Оля проходила мимо, кто-то из возившихся с несчастной, видимо, из числа наиболее уцелевших там людей, оказывавших ей возможную в той ситуации первую помощь…
Ольга почти не воспринимала ничего из происходящего вокруг. Теперь, когда смертельная опасность была позади, совершенно не хотелось ничего вокруг ни видеть, ни слышать, ни понимать. Мозг, из-за одолевшей его вдруг апатии, просто отказывался принимать информацию, посылаемую ему глазами, ушами, носом, а что и принимал, то абсолютно должным образом не усваивал. Девушка как-будто была и не рада тому, что уцелела. Хотя где-то в глубине души и понимала, что виной всему этому был самый обыкновенный шок.
Окинув безразличным взглядом окрестность, девушка, тем не менее, сразу про себя отметила, что вокруг о только что изгнанном тумане совершенно ничего не напоминало. Светило солнце – день задавался погожий, – в ветвях деревьев расположенной вдоль дороги лесополосы суетились вороны, мимо проносились машины. Машины… Стоп! Проносились, да не все. Ольгин взгляд, несмотря на одолевшую её апатию, вдруг замер на стоявшей метрах в пятидесяти позади их автобуса, припарковавшейся на обочине встречной полосы легковушке. Странной такой, зловещей… Девушка и сама не могла понять, чем привлёк тогда её внимание тот чёрный внедорожник, марку которого разобрать не получилось, и почему он показался ей странным и зловещим. То ли из-за чёрного цвета абсолютно всего, что только могло быть таким, в его облике, даже затонированных стёкол, одно из которых, – переднее с её стороны, – было наполовину опущено. То ли ещё из-за чего…
ebooksa