– Только в одном месте, – сказала леди Зилла, но Софи уже догадалась где.
И всё равно ей словно врезали под дых, когда леди Зилла указала на грудь Фитца:
– Здесь.
Подойдя ближе, она прикрыла глаза и провела руками у него над грудью.
– У него эхо гораздо спокойней. Не такое яростное.
– Разве эхо может выражать эмоции? – удивился магнат Лето.
– Теневой поток переносит желания своего повелителя… а эхо – отображение потока. В случае с девочкой…
– Её зовут Софи, – перебила Эдалин. – Я понимаю, как вы увлечены, но речь идёт о моей дочери.
Леди Зилла наклонила голову.
– Простите, я не хотела показаться бессердечной.
Она вернулась к Софи, касаясь пальцем её лба, и отдёрнула руку, как при ожоге.
– Теневой поток, поразивший вашу дочь, был исполнен ярости. Отголоски этой ярости остались до сих пор.
– Я все равно не понимаю, что это значит, – ответила Эдалин.
– Честно говоря, я тоже, – заметила леди Зилла. – По крайней мере, не до конца. В подобных делах нельзя действовать по шаблону. Только по наитию. Держу пари, что Софи мучают фантомные боли. И преследуют кошмары. И то и другое затягивает выздоровление.
Софи поколебалась, но потом кивнула.
– А у Фитца тоже кошмары? – спросила она в надежде, что он не застрял в каком-нибудь бесконечном кошмаре, вырваться из которого не даёт снотворное.
– Нет, у него эхо в сердце, – напомнила ей леди Зилла. – Оно, скорее всего, повлияет на сердечный ритм и, возможно, на некоторые чувства, что тоже замедлит выздоровление. Повторяю, коснувшийся его теневой поток не столь агрессивен, в нём даже чувствуется какое-то странное торжество. Возможно, его мучили в отместку вам?
– И чтобы заставить меня пойти на уступки, – согласилась Софи.
– Тогда всё сходится. Ликование смягчает ярость, потому эхо терпеть гораздо легче. И рассеется оно раньше.
– Но всё-таки рассеется у обоих? – уточнила Эдалин, тщетно пытаясь скрыть волнение (как большинство родителей в подобной ситуации).