– Хорошо бы найти его ноутбук.
– Да полиция уже все перевернула, даже помойки обыскивает.
– Вот когда его найдут, тогда и выявятся все контакты.
А я стою себе, покуриваю и злорадно думаю, что вся необходимая информация заложена в предмете, которым мне повезло завладеть.
– А что, если он смертник-одиночка, который стал радикалом сам по себе, без руководителя, и не принадлежит ни к какой боевой ячейке?
– Это большая редкость! Но и такой террорист все равно не может действовать самостоятельно.
– И все же это случается.
– Даже если он и одиночка, этот взрыв обязательно припишет себе какая-нибудь организация. Еще бы, кто же упустит такой лакомый кусок – восемь убитых, двадцать пять раненых! Какая реклама! Первая же группа, которая возьмет это на себя, «начинает и выигрывает».
И они смеются.
– А кроме того, даже когда они работают в одиночку, за границей у них есть мозговой центр, который указывает нужную мишень.
– И какая же это мишень в данном случае?
– Христиане! Он уничтожил христиан, выходивших из церкви после мессы.
– Не согласен! Во-первых, это была не месса, а отпевание. Во-вторых, на похоронах присутствуют все без исключения – христиане, атеисты, евреи, буддисты, мусульмане. Нет, я считаю, что Хосин Бадави выбрал людное общественное место, потому что ненавидел Шарлеруа!
– И не только Шарлеруа, а всю Бельгию с нами вместе! Нашу мирную, спокойную Бельгию, в том числе и Шарлеруа.
– Нет, бери выше: всю Европу разом! Подумай сам: коли уж он выбрал для нападения эту маленькую страну, значит у него была особая цель… Ведь не трогают же террористы Португалию, Андорру или Монако. Вот где собака зарыта: они наметили себе такую скромную и символическую страну, как наша, потому что Бельгия приняла у себя многие европейские общественные организации. И тем самым пригрозили всей Европе, мой милый.
– Ну а ты как думаешь, Огюстен? Ты ведь его видел, этого Хосина, что скажешь?
Я гашу сигарету об стену:
– Я же не видел, что у него в голове.
Они кивают, даже не подозревая, что я вожу их за нос. На самом деле я именно
Дискуссия продолжается, вялая и расплывчатая, как струйки сигаретного дыма. Хосин превратился в марионетку-чревовещателя: каждый из спорщиков наделяет его своим голосом и своими убеждениями.