Земля забытых

Когда он открыл глаза, прошла словно бы всего секунда, но вокруг было совершенно темно, пахло гарью и кровью, его трясли за воротник, а сверху нависало перепуганное лицо Матеуша.

– Я же сказал не выходить. Я сказал не выходить, – бормотал он на одной ноте. – Я же тебе сказал.

Перси застонал и сморщился от боли, но кое-как повернул голову. Рядом лежало несколько тел, а на крыльце – труп Волчка.

– Они не приняли, – пробормотал Перси, с трудом выдавливая из себя слова, у него даже щека не дергалась, словно онемела, и весь он был белый как бумага. – Не приняли.

Матеуш поднял его на руки и потащил прочь, то и дело спотыкаясь о тела и едва не роняя его. Он успел пройти мимо нескольких домов, когда из переулка вышел человек с копьем.

Он был не на коне, но по тому, как он осматривал тела, видно было: это враг, он проверяет, есть ли живые, чтобы добить их, а не спасти. Матеуш остановился. Они стояли в десятке шагов друг от друга, и можно было попытаться сбежать, но для этого надо было бросить Перси. Вместо этого Матеуш продолжал его держать, словно окостенел от ужаса, а когда враг подошел ближе, деревянным движением опустился на колени и положил Перси на землю.

– Он мертвый. Я нес его, чтобы похоронить, – выдавил Матеуш, зажимая Перси глаза, чтобы не было видно, что они открыты, и это была такая явная, такая глупая ложь, что и произносить ее не стоило, но он только повторил ее еще дважды.

Человек с копьем остановился напротив него. Матеуш по-прежнему стоял на коленях, закрывая Перси глаза, и еле слышно проговорил:

– Я отдаю свою любовь этой земле.

– Белая птица, – вдруг выдавил Перси, отталкивая руку Матеуша. – Она должна прийти. Она должна.

Человек удобнее перехватил копье, и Перси закричал, дико, на одной ноте, как животное. Этот крик заставил врага перевести копье на него, но ударить он не успел, потому что его отвлекло странное движение по всей улице.

Из груди каждого мертвого тела, лежавшего на земле, поднимался сгусток света, с соседних улиц летели такие же, и все они сливались вместе, как бесплотные и невероятно быстрые светляки. Враг замер, выставив перед собой копье. Светящееся облако еще несколько секунд разрасталось, а потом дернулось в сторону Перси и влетело ему в грудь. Тот вскрикнул, но свет его не убил, наоборот – кровь на рубашке исчезла, и на лице Перси проступило какое-то растерянное выражение, будто ему сделали подарок, которого он не ждал. Он сел, ощупывая свою грудь и глядя прямо перед собой так, будто видел что-то очень далекое.

– Что? Что это такое? Тебе больно? – отрывисто спросил Матеуш, заглядывая ему в лицо, но Перси покачал головой.

А потом нетвердо поднялся на ноги и внезапно обратился в огромного снежного барса. Его шкура сияла так ярко, что враг закрыл руками голову, выронив копье. Но барс его не убил, только издал оглушительный звериный рык, который разнесся по всему поселку, и стены домов содрогнулись. И, будто сам испугавшись звука такой силы, прижал уши и превратился обратно в ребенка.

– Уходи, – глухо уронил Перси. – Скажи всем своим, чтобы ушли и не возвращались. А то так пожалеете, как никто еще ни о чем не жалел.

Враг, позабыв копье, бросился бежать, каждую секунду оглядываясь через плечо, словно не мог поверить, что его не преследуют. Матеуш полулежал на земле с таким видом, будто у него сейчас сердце остановится, и Перси засмеялся, схватив его за плечи.

– Я могу все! Я все теперь вижу по-другому! – взбудораженно кричал он. И губы, и щека у него тряслись. – Я превратился в настоящего барса, ты видел, видел? Жди, я всех прогоню!

Он снова превратился в барса, неуклюже крутанулся вокруг своей оси, как будто хотел показать себя со всех сторон, и мощными, легкими скачками понесся прочь.

Казалось, прошла всего секунда до возвращения Барса, но небо успело чуть посветлеть, а на крыльце его дома и вокруг теперь сидели и стояли человек тридцать: закопченные, раненые, в порванной одежде, счастливые и испуганные разом. При виде Барса они сбились вместе – и вскрикнули, когда он превратился в Перси.

– Все хорошо, они ушли, – лихорадочно пробормотал он. Глаза у него горели, угол рта дергался сильнее, чем раньше. – Я их прогнал. Эй, твоя легенда не обманула!